Рыбачил я как-то в августе на речке Ирпень у с. Романовки. Какой-никакой клев с утра все слабел и к полудню прекратился вовсе. Летний день разгулялся жарой. В небе лениво плыли кипы ослепительно белых кучевых облаков, нагромождаясь и сгущаясь в северо-западной стороне. Поверхность реки блестела, отсвечивая яркими бликами солнца. Черный обрыв торфянистого берега над омутом нагрелся и дышал жаром. Высушенная за лето жаркими лучами трава по берегам пожелтела и пряно пахла свежим сеном. Я купался, наслаждаясь лаской и свежестью ирпеньской воды, обсыхал на припеке, потом прятался в тень раскидистой ракиты, растущей на берегу по соседству, а время не спешило.
Чтобы не идти на электричку через железнодорожный мост и городок Ирпень, решил пройтись по лесу до станции Беличи и уже оттуда ехать в Киев. Поплескавшись напоследок подольше, подхватил удочку и солдатский рюкзачок – неизменных спутников своих походов,– и зашагал через кошеный луг к лесу.
Под древесным пологом было не так жарко, правда, комарики оказались тут как тут – сразу дружно встретили. Иду по лесным дорогам в тени под древесной сенью. Кое-где пробираюсь через лесные кварталы напрямик, чтобы сократить путь. Там на земле густой травяной покров – ногу негде поставить так, чтобы не примять какое-нибудь растеньице. На полянах, опушках и вырубках – светолюбивые травы, под кронами деревьев – теневыносливые. В борах попадаются ландыши с оранжеватыми шариками ягод вдоль стебля. Соломонова печать или купена кое-где виднеется. На наклонных ее стеблях продолговатые гладкие кожистые листья и круглые черно-синие ягоды на тонких черешках подвешены. Тут же герань и земляника. Кое-где плотной порослью – высокий однолистый папоротник орляк. В понижениях, где влаги больше, вездесущие: чистотел, недотрога, гравилат и крапивные заросли по пояс. Тут, чтобы не пожалиться, приходится посошком раздвигать травяные стебли. Каждое растение приспособилось жить в этой зеленой массе и по-своему красиво. Даже самое простое да чем-нибудь замечательно, имеет свои особенности, интересные свойства. Взять хотя бы ту же крапиву. Различают два ее вида: крапива жгучая – с круглым стеблем и крапива двудомная – с четырехгранным. Обе жалят "как положено". Последняя – более высокорослая, чаще встречается, а двудомная потому называется, что у нее на одном растении цветки только однополые: или только пестичные, или только тычиночные. Жгучая крапива – однодомная: на одном растении – в одном доме – у нее оба типа цветков соседствуют. Густые заросли крапивы дают приют разным пичужкам, вьют среди ее стеблей свои гнезда: славки-черноголовки, камышевки-барсучки, соловьи, синегрудые варакушки. Листья крапивы в теплую пору служат пищей гусеницам нескольких видов ярких дневных бабочек: общеизвестной крапивницы, нарядной аталанты (адмирала) и красавицы – павлиньего глаза. Неопавшие листья, прихваченные морозами, зимой едят косули и зайцы, а семенами крапивы питаются ярко-красные снегири, синички-лазоревки, чижи, чечетки. И человеку от крапивы есть польза – пища и лекарство, натуральные красители. Кожица крапивных стеблей содержит прочные волокна, прежде из них сучили нити, плели сети, ткали грубую ткань и мешковину. А еще крапива, можно сказать, способствует просвещению – из нее делают отличную бумагу...