.
Сосновый бор, где мы решили оставить машину, встретил нас хором разноголосых птиц. Пичужки разных "калибров" старались перекричать друг друга. Неподалеку перекликались сойки, изредка посвистывал дятел. Где-то в глубине леса "чокали" дрозды. Сосны слегка покачивали своими разлапистыми ветвями, осыпая приезжих срывающимися с иголок капельками росы. Бор будто стряхивал с себя ночную сонливость.
Все живое радовалось раннему рассвету, пробуждающемуся новому дню. Тепло еще только рождалось в слабых лучах солнца, отражающихся от небосклона и как бы нехотя опускающихся на землю. Там, высоко, по верхушкам сосен и елей, скользили, поблескивая, стрелы поднимающегося огненного диска, высекая разноцветный бисер, согревая хвою, клубясь сказочным миражом. И ты, выхваченный из городской суеты, с головой окунаешься в лесной, лекарственный бальзам, на лице ощущаешь приятное, нежное прикосновение кончиков "пальцев" солнечных рук. Боишься хлопнуть дверкой автомобиля, остается на сиденьи не собранное ружье. Наступают минуты полного отрешения от мирских забот и слияния с дикой, чарующей природой.
Постепенно утихает птичий базар. Пернатые обитатели отправляются на поиски "хлеба насущного" с целью пополнения энергетических запасов.
– Отец, ты не уснул? – притронулся к моему плечу сын. – Ау! Где ты? Ты зачем сюда приехал, хоть помнишь?
Я не хотел "пробуждаться". Знал, что день вступает в полную силу, что уже совсем рассвело и пора заняться тем, собственно, ради чего мы сюда прибыли. Но волшебство, настигшее меня на этой поляне, не отпускало сразу, а испарялось приятно и медленно.
Слышно было, как скрипнула дверь хибарки, прилепившейся на краю леса, и служившей жилищем для пастуха. Пробуждалось в загоне общественное стадо. Подал голос пастуший пес, стремясь помочь хозяину в его хлопотах.
"Пора", – подсказывал мне внутренний голос. Я стряхнул с себя навождение, и вытащил чехол с ружьем из кабины.
– Знаю, где я, и что делаю,- вяло ответил Павлу. – Успеем. На зорьке нам никогда не везло, поэтому будем охотиться днем и с подхода. Согласен?
– Тут ты сто пудов прав, – согласился сын, – но все равно давай трогать. Сейчас коров выпустят на пашню, а я этого не переживу, ты же знаешь.
Сын и по сей день панически боится коров. Одна криворогая когда-то в детстве бросилась на него, напугала, и страх к этим животным так и остался у него до сих пор. Я посмотрел на часы, успокоил сына.
– У нас есть еще минут двадцать. За это время мы уйдем далеко. Я готов. Можем отправляться...
.