Чего-чего только не вызнает о лисице по следу приметливый глаз опытного охотника!
Четкую, аккуратную строчку лисьих следов Сысой Сысоич заметил издали в поле, выйдя из дому утром по пороше. Маленький охотник не спеша подошел к следу, постоял над ним в раздумье. Скинул лыжу и стал на нее на одно колено. Сунул в след согнутый палец — вдоль, потом поперек. Еще подумал. Встал, нацепил лыжу, пошел рядом со следом, не спуская с него глаз. Скрылся в кустах; вышел из них, подошел к небольшому леску; все так же не спеша пошел вокруг него.
Но, когда вышел с другой стороны этого леска, вдруг припустил бегом назад к деревне. Без помощи палок стремительно скользил на лыжах по снегу.
Два часа короткого зимнего дня ушло на осмотр следа. А Сысой Сысоич уже решил про себя взять лисицу непременно сегодня.
Подбежал к избе другого нашего охотника — Сергея. Мать Сергея, приметив его из окошка, вышла на крыльцо, первая обратилась к нему:
— Дома нету сынка. И не сказывал, куда пойдет. Сысой Сысоич только улыбнулся на хитрость старухи.
— Знаю, знаю: он у Андрея.
В избе Андрея Сысой Сысоич действительно нашел обоих молодых охотников.
От него не скрылось, что они смутились, когда он вошел, замолчали, а Сергей даже встал с лавки: он хотел заслонить собой толстую катушку красных флажков.
— Бросьте, ребята, таиться, — деловито сказал Сысой Сысоич. — Все знаю. Нынче ночью в "Искре" лисица гуся утащила. И где лежка ее сейчас, — знаю.
Молодые охотники рты разинули. Только с полчаса назад Сергей встретил знакомого из соседнего колхоза "Искра" и узнал, что этой ночью лиса утащила там гуся из птичника. Об этом Сергей и прибежал сказать другу своему — Андрею. Они только еще сговаривались, как найти лису и взять ее раньше, чем о ней проведает Сысой Сысоич. А он уж тут как тут, и все знает.
Андрей первый заговорил:
— Бабка тебе, что ли, наворожила? — усмехнулся Сысой Сысоич:
— Бабкам, пожалуй, в жизнь того не вызнать. Я след глядел. И вот что доложу вам: первое — это лисовин прошел, и старый, роста большого. След круглый, чистый; шел —не черкал по снегу, как лисонька. Крупный след. Шел с "Искры", гуся нес. В кустах его сожрал: я место нашел. Лисовин хитрущий, упитанный, шуба на нем густая, редкой цены.
Сергей с Андреем перемигнулись.
— Это что ж: тоже по следу написано?
— А как же. Ежели лиса тощая ходит, впроголодь живет, шерсть на ней тогда жидкая, без блеску. На старом лисовине, хитром да сытом, шерсть густая, темная, с искрой. Дорогая шкура, И нарыск у сытого лисовина другой: сытый легко идет, поступь у него, как у кошечки, следок в следок — аккуратной строчечкой, лапка в лапку — чок в чок. Я вам говорю: эдакую шкуру в "Ленпушнине" с руками оторвут, большие деньги дадут.
Сысой Сысоич замолчал. Сергей с Андреем опять перемигнулись, отошли в угол, пошептались. Потом Андрей сказал:
— Что ж, Сысой Сысоич, говори напрямки: нас в компанию звать пришел? Мы не прочь. Видишь: сами прослышали. Флажки приготовили. Хотели раньше тебя, да не пришлось. По рукам, значит, а уж там — кому фарт, на того и выйдет.
— Первый загон — ваш, — великодушно решил маленький охотник.—А уйдет зверь,—второму загону, верней всего, и не бывать: лисовин этот не наш — проходной. Наших, местовых, знаю; таких крупных нет. Он после первого выстрела такого стрекача задаст, — в два дня его не обойдешь. Флажки тоже, пожалуй, дома бы оставить: хитер старый, не раз, поди, был в окладе, — подроется.
Тут молодые охотники уперлись: флажки взять, — вернее все-таки.
— Ладно, — согласился Сысой Сысоич. — Желаете, — как желаете, возьмем. Пошли!
Пока Сергей с Андреем снаряжались, выносили две катушки с флажками, привязывали их к салазкам, Сысой Сысоич успел сбегать домой, переодеться и позвать пятерых молодых колхозников — в загонщики.
Все трое охотников натянули поверх полушубков серые халаты.
— На лису идти — не на зайца, — наставлял по дороге Сысой Сысоич. — Заяц — тот не очень-то разбирается. А лиса — та и чутьистей куда и глазами зорка на удивленье. Чуть что приметит, — след простыл.
До леска, где запала лисица, добежали быстро. Тут разделились: загонщики остались на месте, Сергей с Андреем, забрав одну катушку, пошли обносить лесок флажками слева, Сысой Сысоич — справа.
— Глядите зорче, — напомнил Сысой Сысоич перед уходом, — нет ли где выходного следа? Да без шуму. Лисовин дошлый, — чуть что заслышит — дожидаться не станет.
Скоро охотники встретились по ту сторону леска.
— В порядке? — шепотом спросил Сысой Сысоич.
— В полном, — ответил Сергей с Андреем. — Глядели зорко: выходного нет.
— У меня тоже.
Шагов на полтораста оставили свободный от флажков проход. Сысой Сысоич посоветовал молодым охотникам, где им лучше стать, и бесшумно заскользил на лыжах назад — к загонщикам.
Через полчаса облава началась. Шесть человек вошли в круг и неводом пошли по лесу, тихонько перекликаясь и постукивая палками по деревьям. Сысой Сысоич шел в середине загонщиков и ровнял цепь.
В лесу была тишина. Задетые людьми ветви деревьев мягко роняли пухлые папуши снега.
Сысой Сысоич напряженно ждал выстрела: хоть свои ребята, а все щемит сердце. Лисовин редкостный, — в этом опытный охотник не сомневался. Проморгают, — больше не видать.
Середина леска, а выстрелов нет.
"Что бы такое? — тревожно думает Сысой Сысоич, скользя между стволами. — Давно бы пора лисовину выскочить на лаз".
Наконец, вот и опушка. Андрей и Сергей выходят из-за елочек, за которыми хоронились.
— Не было? — уже громко спрашивает Сысой Сысоич.
— Не видали.
Не тратя лишних слов, маленький охотник бежит назад — проверить оклад.
— Эй, сюда! — раздается через несколько минут его сердитый голос.
Все идут к нему.
— Следопыты! — шипит со злости маленький человек на молодых охотников. — Говорили: выходного нет. А это что?
— Малик, — оба враз отвечают Сергей и Андрей. — Заячий след. Что мы, не знаем? Мы его, еще когда обкладывали, — приметили.
— А в малике, в малике-то что? Говорил вам, дуботолам: хитрущий лисовин!
Не сразу различили глаза молодых охотников в длинных следах задних лап русака едва заметные отпечатки других — покруглей и покороче — звериных лап.
— Невдомек вам, что лисы заячьим следом ходят, чтоб свой схоронить? — горячился Сысой Сысоич. — Лапка в лапку, чок в чок. Тетери! Сколь времени зря пропутались.
Сысой Сысоич первым побежал по следу, скомандовав оставить флажки где были. За ним молча поспешили остальные.
В кустах лисий след вышел из заячьего, пошел отдельно. Долго шли вдоль его аккуратной строчки, выкруживали хитрые лисьи петли.
Неяркий зимний день догорал на лиловеющих облаках. Все повесили носы: даром пропали труды целого дня. Лыжи тяжелели на ногах.
Вдруг Сысой Сысоич остановился. Указывая на лядину (лесок) впереди, негромко сказал:
— Там лисовин. Дальше на пять километров поля, как столешница: ни кустика, ни ложка. Не расчет зверю бежать открытыми местами. Голову отдам, — тут он.
Разом как рукой сняло усталость с молодых охотников. Ружья с плеч.
Сысой Сысоич велел: трое загонщиков с Андреем справа, двое с Сергеем слева окружат лесок; все сразу войдут в него. Сам Сысой Сысоич после их ухода бесшумно скользнул в середину леска. Там — он знал — есть небольшая поляна. Лисовин на открытое место ни за что не выйдет. Но по какому бы направлению он ни пересек лядину, ему не миновать прокрасться где-нибудь рядом с кромкой поляны.
Посреди поляны стояла высокая старая ель. На густых, могучих своих ветвях она поддерживала ствол засохшей и павшей на нее сестры.
У Сысой Сысоича мелькнула мысль взобраться по упавшей елке на большую ель: с высоты будет видно, где пойдет лисовин; вокруг полянки росли только низенькие елочки и торчали голые осины и березы.
Но опытный охотник сразу отбросил эту мысль: пока будешь взбираться, лиса десять раз уйдет. Да и стрелять с дерева неудобно.
Сысой Сысоич стал около ели на пенек меж двух небольших елочек, взвел курки двустволки и осторожно начал оглядываться.
Почти разом со всех сторон послышались тихие голоса загонщиков.
Сысой Сысоич всем своим существом знал, знал без ошибки, что бесценный зверь уже здесь, рядом с ним, что каждый миг он может показаться, — и все-таки вздрогнул, когда рыжеватая шерсть мелькнула между стволов. И когда зверь — против ожидания — выскочил прямо на открытую полянку, Сысой Сысоич чуть было не выстрелил.
Стрелять нельзя было: это был не лисовин. Это был русак.
Заяц сел на снег и тревожно стал шевелить ушами.
Голоса приближались со всех сторон.
Заяц прыгнул в чащу — и исчез.
Сысой Сысоич опять весь напрягся в ожидании.
Вдруг грохнул выстрел. Справа.
Убили? Ранили?
Слева раздался второй выстрел.
Сысой Сысоич опустил ружье: не Сергей, так Андрей — кто-нибудь да взял лисовина.
Через несколько минут загонщики вышли на поляну. С ними — смущенный Сергей.
— Промазал? — хмуро спросил Сысой Сысоич.
— Да раз он за кустом...
— И-эх!..
— Вон он! — раздался сзади веселый голос Андрея. — Небось, не ушел.
И, подойдя, молодой охотник бросил к ногам Сысой Сысоича... мертвого русака.
Сысой Сысоич открыл рот и снова закрыл, ничего не сказав. Загонщики в недоумении смотрели на охотников.
— Ну, что ж, с полем! — спокойно промолвил, наконец, Сысой Сысоич.—Теперь по домам.
— А лисовин? — спросил Сергей.
— А ты его видел? — спросил Сысой Сысоич.
— Не, — не видал. Я тоже по русаку, да, вишь, он за кустом, так...
Сысой Сысоич только рукой махнул.
— Я видал: лисовина синица по воздуху унесла.
Когда вышли из лядины, маленький охотник отстал от товарищей. Было еще достаточно света, чтоб заметить след на снегу.
Сысой Сысоич медленно, с остановками обошел лядину кругом.
Входные следы лисицы и зайца были ясно видны на снегу: Сысой Сысоич тщательно осмотрел лисий.
Нет, лисовин не прошел обратно своим же следом — лапка в лапку, чок в чок. Да и не в обычае это лисиц.
Выходного следа из лядины не было — ни заячьего, ни лисьего.
Сысой Сысоич сел на пенек, опустил голову на руки и стал думать. В конце концов ему пришла в голову простая мысль: лисовин в лядине мог понориться, — спрятаться в нору, о которой и не подозревал охотник.
Но, когда эта мысль пришла и Сысой Сысоич поднял голову, было уже темно. Увидеть хитрого зверя больше не оставалось надежды.
Сысой Сысоич побежал домой.
Не из таких он, чтобы не распутать самой трудной загадки, какую может загадать человеку зверь, будь то даже прославленная своей хитростью во все века и у всех народов Лиса Патрикеевна.
Наутро маленький охотник опять был в той же лядине, где вечером исчез след. Теперь был лисий выходной след из лядины.
Сысой Сысоич пошел по нему, чтобы найти не известную ему до сих пор нору. Но лисий след привел его прямо на полянку в середине лядины.
Аккуратные, четкие ямки строчкой шли к сухой свалившейся елке, взобрались по ней наверх, исчезли в густых лапах высокой густой ели. Там, на высоте восьми метров над землей, на одной из широких ветвей дерева вовсе не было снега: он был сбит залегшим на ветке зверем.
Старый лисовин лежал вчера над головой караулившего его Сысой Сысоича. И трясся от смеха над маленьким охотником, если только вообще лисицы умеют смеяться.
Сысой Сысоич, впрочем, после этого случая крепко уверен, что уж раз лисицы могут на деревья лазать, то смеяться-то они, конечно, еще как смеются.