Глухая степь, первобытная тишина, маленькая избушка. Дверь на кухню открыта, слышно, как потрескивает печурка; отблески ее пламени фантастически пляшут на стене. Лишь часы с гирями напоминают, что жизнь на планете не остановилась: тик-так, тик-так!
— До ближайшего села — 15 километров! — рассказывает хозяин избушки, старик Зима. — Один мой домишко, как бельмо на глазу... Да и служба такая — наблюдатель заповедника, приходится и под суд за браконьерство отдавать, не все тебя любят... В прошлом году сижу это я за столом, записываю наблюдения за сутки. Было около часу ночи. Слышу кто-то постучался. "Кто там?" — спрашиваю. Не отвечают. Решил, что послышалось. Только за стол сел, опять стук. Я на цыпочках подошел. Слышу кто-то пальцем робко так постукивает, вроде проверяет спят ли хозяева? Притушил лампу, в окно поглядел. Ночь лунная была, снега искрятся. Не видать никого. Тишина. Только ветер в трубе завывает. И вдруг опять тук-тук-тук!... Тут меня злость взяла: схватил ружье со стены, дверь нараспашку! И чтоб вы думали? Лисица, проклятая, с крыльца прыг в сугроб, замерла от страху и глядит на меня. Я — бах! Готова! Да такая красавица, вся огненно-рыжая! А мы зимой в доме кур держали, так лиса, видно, на задние лапы встала и пыталась передними дверь открыть.
Мы выходим из домика. В сумерках степь напоминает тундру. И почему-то тревожно уходить от единственного человеческого жилья с уютными огоньками в окнах и дымком из трубы, с левитановскими стогами сена, огороженного жердями, от шумящих акаций во дворике и грустного лая собаки...
Зима решил сводить меня к Ягорлыцкому заливу, где могли быть лебеди.
С Черного моря пахнет гнилыми водорослями, из степи — терпкой горечью полыни. Осеннее небо роняет голубые слезы звезд, но они не долетают до земли. И, кажется, боль их передается журавлям,— невидимые, они рыдают где-то в холодной тишине небес.
Зима рассказывает на ходу:
— Вот в этих Черноморских степях, вернее, в небе над ними, проходит главная на Украине птичья воздушная дорога. Все птицы, что летят на зимовки в южные страны, делают у нас посадку. Видите, как раскинулись степи, озера, лесочки, морские заливы, защищенные от ветра — всюду обилие корма для птиц. А главное — ни одного выстрела. Это, так сказать, последний птичий аэродром, где они заправляются, набираются сил и тогда — айда через моря и континенты в южные страны! Слышите, что творится?
В ночи стоял шумный птичий гомон. Хлопая крыльями по воде, в камышах крякали утки. С писком носились чайки. Кулики кричали: "подуй, подуй", накликая ветер. Невидимые гуси скрипели в небе: "ка-га-ка! ка-га-ка!" Стремительные стайки чирков и свиязи разрезали воздух крыльями — дзинь-дзинь-дзинь!