Охотники, предпочитающие охоту с четвероногим другом, хорошо знают, что после потери любимой собаки найти ей достойную замену, подобрать помощника, не уступающего по всем рабочим качествам существу, с которым было пройдено так много лесных троп, испытано столько охотничьего азарта и пережито немало трудностей и разочарований, очень непросто.Этот рассказ о моих верных охотничьих спутниках и товарищах — ягдтерьерах.
Ягдтерьеры ("jagd" в переводе с немецкого означает "охота", таким образом название породы —"охотничий терьер") — порода сравнительно молодая, выведенная в Германии в 20-х годах ХХ в. Охотники-кинологи из Мюнхена werner vocke и gerhardt maasch решили вывести такую породу, в которой сочетались бы все лучшие качества норных собак: чутье, злоба, высокая работоспособность, скорость, выносливость, наконец, хороший шерстный покров, не требовавший бы особого ухода. По сравнению с другими норными собаками, у ягдтерьеров есть одно очень важное преимущество — им не нужно тримминговать шерсть.
Выведенной породе собак присущи осторожность, решительность и бесстрашие, резко выраженная врожденная злобность к хищнику, выносливость, невосприимчивость к заболеваниям, недоверие к чужим людям. Многие охотники считают ягдтерьера универсальной охотничьей собакой. Перед охотой в угодьях ягдтерьеров обязательно обучают работе в искусственной норе. Успех реальной охоты, а зачастую и жизнь самой собаки, зависят не только от ее качеств — врожденных и приобретенных в процессе обучения — но и от особенностей самой норы, которые должны быть известны хозяину пса. Иногда, не зная повадок диких животных, неверно определив, кому принадлежит нора, охотник, желая взять лисицу, пускает собаку в барсучью нору. Как известно, норы у барсуков очень большие, сложные, с наличием "этажей". Преследуя в такой норе зверя, собака может попасть в один из "ложных" ходов и, оказавшись в западне, погибнуть, если барсук засыплет выход. В том случае, если собака напориста и заставляет барсука уходить в "котел", где он может свободно развернуться, ваш питомец оказывается перед серьезным противником с огромными когтями и крепкими челюстями. Первый полевой сезон с ягдтерьером обычно проводят "на норах", а позже, когда собаке исполнится года 2–2,5, ее натаскивают и по другим видам дичи (утке, кабану), обучают работе по кровяному следу. Взрослые ягдтерьеры быстро осваиваются в условиях любой охоты и хорошо понимают, что от них требуется. На одном из промышленных отстрелов я стал свидетелем, как ягдтерьер с лаем гнал волка, который в упор вышел на стрелка и был убит с первого же выстрела. Помогая своему питомцу реализовать заложенные в нем природные способности, все же стоит не забывать об осторожности в ситуациях, подобных описанной выше, сдерживать собаку, не пускать в загон, где могут находиться волки. Для любой собаки этот зверь опасен, а для такой азартной, как ягдтерьер, — вдвойне.
Вернемся к истории моих собак. Охотится я начал с 14 лет с отцом, а позднее уже и самостоятельно. Буквально с самого детства я держал разных собак, но предпочтение отдавал норным – фокстерьерам, вельштерьерам, таксам. Однажды, где-то в начале 70-х годов, я увидел на выставке ягдтерьера и, буквально влюбившись в эту породу, до сих пор остаюсь верен ей. В 1978 г. я привез из Тракая щенка-кобелька Дема и начал "воспитывать" его как универсальную собаку. Дем был очень понятливым псом, охотился с ним я и на пернатую дичь и на копытных. Ходил на фазана, куницу. А вот в чем Дем был настоящим "асом", так это в охоте на лису и енота. Охота с ним доставляла огромное удовольствие, я получал истинное наслаждение, наблюдая за работой своего друга. В 1981 г. мой верный помощник погиб, и долгое время мне никак не удавалось подобрать ему достойную замену — то в новом щенке, то уже во взрослой рабочей собаке, на мой взгляд, чего-то недоставало.
Как-то в 1982 г. позвонили из Вильнюса и сообщили, что есть у них одна собака, чем-то похожая на моего Дема (а его там хорошо знали, ведь он был победителем многих кинологических выставок). Я поехал к своим знакомым, прожил у них дней 10, присматриваясь к Лейпе – так звали эту "даму". Что-то в ней меня задело, и я купил ее, о чем впоследствии не пожалел. Прожила она у меня 13 лет и 11 месяцев, неоднократно становилась призером Украины, Белоруссии и Прибалтики в i классе и классе "элита", завоевала много медалей и дипломов, в том числе малые золотые медали в i классе (в 1982 г. в Вильнюсе и Каунасе). Затем, начиная с 1984 г., в течение трех лет подряд становилась чемпионкой выставок Белорусского общества охотников и рыболовов, УООР и Киевского областного совета УООР в классе "элита". С 1989 г. моя Лейпа снова завоевывает чемпионские звания, на этот раз на выставках Республиканского совета УООР и Киевского городского совета. На всех выставках она стабильно показывала результаты 144–146 баллов. Завоевала 6 дипломов (по два каждой из степеней) за рабочие качества.
В последний раз она была на охоте за четыре дня до смерти. Лейпа была уже глухая, подслеповатая, но нюх ее не подводил, и на той охоте она взяла молодого лиса. Этого я уже никак не ожидал, поэтому очень радовался за собаку – ведь мы за долгие годы охоты добыли немало дичи, вместе мерзли, ночевали в поле под открытым небом. Лейпа за это время натаскала много молодых собак. Она была покладистой и не злопамятной, если такие определения применимы к собаке. Вспоминается такой случай. В 1990 г. после Чернобыльской катастрофы я купил дом в Черниговской области и некоторое время жил в тех местах. Местность там очень живописная, но главное – лисьи и барсучьи норы встречались буквально на каждом шагу. В Ивангороде, где я жил, содержали всего двух норных собак — такс. А вот ягдтерьеры там были в новинку. Перезнакомившись с местными охотниками, мы очень скоро подружились и проводили все субботы и воскресенья на охоте. По соседству жил молодой парень, очень любивший охоту, да к тому же страстный "собачатник".
Удачная охота
И вот однажды он прибегает и рассказывает, что в воскресенье недалеко от Чобота (так местные жители называли участок лесистой местности, по форме напоминавший сапог) он видел приезжих охотников. У них была норная собака, по словам соседа, "кучерявая такая". На охоте они ее якобы потеряли, да так и уехали, не разыскав. В Чоботе было очень много нор – лисьих, енотовых и особенно барсучьих. Взяв Лейпу и лопатку, мы пошли просматривать эти норы. Ходили от норы к норе довольно долго, но собачьих следов не встречали. Я уже было подумал, что "приезжий" пес мог уйти в ближайшее село, но Саша (так звали соседа) убеждал меня, что в селе его нет. Тогда напоследок — день уже близился к вечеру — я решил проверить барсучьи норы. Если охотники проходили именно по этому участку леса, — а Саша утверждал, что так оно и было, — то их пес мог попасть и в барсучью нору, а выбраться из нее нелегко подчас даже очень опытной собаке. Проверили две норы, и уже направлялись к третьей. Встретив по дороге лесника, расспросили его о вчерашних охотниках, чего греха таить, выпили по стопарику и направились к дальней норе. Подходя к ней, я взял Лейпу на поводок и начал изучать следы вокруг. Следов оказалось предостаточно — из трех отнорков выходила собака, отряхивалась от песка и возвращалась назад. Это была последняя надежда найти пропавшего пса. Я отпустил Лейпу, ведь она хорошо знала эту нору, обошла, принюхиваясь, все семь отнорков и ушла в самый дальний из них. Мы легли на землю, прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся из-под земли. Я "пристроился" к нижнему отнорку, а сосед — к верхнему. Слышалось скуление и храп, и я было подумал, что Лейпа начала отрывать барсука. Шло время, быстро темнело, а нам оставалось только ждать…
Прошло уже более двух с половиной часов, когда, наконец, в одном из отнорков я увидел голову моей собаки. Лейпа была вся в песке, тяжело дышала. Я помог ей выбраться из норы, она отряхнулась и, обессиленная, улеглась у своего рюкзака. Взяв фонарик, я посветил в тот отнорок, из которого выбралась Лейпа, и не поверил своим глазам — в глубине норы увидел морду фокстерьера. Быстро, где с помощью лопаты, где просто руками, мы расчистили вход, вытащили измученного фокса из норы и отнесли домой.
Целую неделю фокстерьер приходил в себя. Впоследствии пес остался у меня, я ходил с ним на охоту, но после всего произошедшего в нору он ходил с опаской, да и то лишь с Лейпой. Так они и охотились в паре до самой Лейпиной смерти.
Вот такая история приключилась однажды со мной и моей собакой. Горе-охотники оставили своего верного помощника погибать, а Лейпа, героиня моего рассказа, лучшая, пожалуй, из всех собак, с которыми мне довелось охотиться, спасла его. Это только один эпизод из нашей совместной охотничьей жизни, а их было немало, и, надеюсь, у меня еще будут повод и возможность рассказать об этом.