Рыхлый снег поскрипывал под ногами, шелест хвои в ветвях горного леса успокаивал и умиротворял. Где-то вдалеке шумела горная река Курджипс, несущая свои мутные воды по узкому естественному коридору горного ущелья. Было ранее утро.Солнце уже встало, однако до ущелья его лучи пока не дотянулись — они лишь освещали вершины окрестных гор.Егерь Михаил Иванович вышел из пастушьей избушки, где провел ночь, и с наслаждением потянул пьянящий мартовский воздух. Постояв немного и полюбовавшись восходом солнца, он стал собираться. День предстоял трудный: два дня назад медведь-шатун напал на отару у подножья горы. Пастухи позвонили егерю и сообщили о случившемся. Согласно инструкции, медведя следовало убить. И вот уже второй день Михаил Иванович шел по следу шатуна.

Когда солнечные лучи наконец дотянулись до дна ущелья, егерь был уже далеко от своего временного пристанища. Нельзя было терять ни минуты, ведь медведь мог натворить еще каких-либо бед. Он направлялся к кошарам, которые находились на другой стороне горного хребта.

Неожиданно где-то вдали послышался странный шум. Поначалу он сливался с ревом реки, а потом стал усиливаться по мере приближения. Когда же егерь подошел ближе, понял: в ущелье идет настоящая битва — не на жизнь, а на смерть. Шум, визг, звуки какой-то возни буквально заглушали шум Курджипса, а ведь реку не смог усмирить даже сильный мороз. Рев горной реки сливался с этой какофонией.

Воображение рисовало картины битвы титанов, от чего Михаил Ивановича прошиб холодный пот. Отогнав страшные мысли, егерь снял с плеча карабин, дослал патрон в патронник и заглянул в зияющую пасть ущелья.

В метрах пятидесяти под камнем, за которым притаился егерь, разворачивалось настоящее сражение. Но сражались не титаны, а стая голодных волков и тот самый шатун, преследуемый егерем. По-видимому, стая наткнулась на медведя и за неимением лучшего решила позавтракать им.

Волки загнали косолапого в угол между скал и теперь пытались добраться до него по очереди, совершая "кинжальные" выпады. Мишка тоже был не промах и, подобно хорошему боксеру (если можно представить себе боксерскую перчатку с когтями на руках Майкла Тайсона), "ставил на место" особо смелых серых визави, отправляя их лапой по пологой траектории метров на десять. Но на месте одного с визгом улетевшего волка появлялись еще двое, которые, щелкая зубами, выжидали момента, чтобы вцепиться в лапы медведя и, сковав его, дать возможность стае расправится с косолапым.

Голодные звери не собирались отступать, несмотря на то, что двое из них так и остались лежать на снегу после медвежьего "хука справа". Но и мишка свою шкуру отдавать за просто так не хотел. Взбешенный медведь ухватился за маленькую сосенку, торчавшую на склоне, и одним рывком выдернул ее вместе с комками мерзлой земли и камнями. Получилось некое подобие булавы. Ей мишка начал раздавать удары направо и налево, разбрасывая ненавистных противников. Со стороны это выглядело примерно так: Илья Муромец поучает неразумных хазаров.

Нужно отдать должное волкам, они поняли, что "завтрак" сопротивляется, и взять его с "центрального входа" будет нелегко. Несколько хищников во главе с волчицей отделились от стаи, и, обойдя медведя по каменной "полке" на скале, оказались у медведя за спиной.

Тут-то егерь понял, что медведь битву практически проиграл: волки, высадив в тыл косолапого со скалы "десант", станут хозяевами положения, а значит медведю — конец.

Егерь почувствовал жалость к косолапому. Он, конечно, может нечего не предпринимать, всю "работу" сделают волки, но что-то йокнуло в груди у Михаила Ивановича. Он снял с плеча карабин, и, направив его в воздух, нажал на спуск...

Выстрел, разорвавший тишину над ущельем, имел эффект бомбы, разорвавшейся в центре медвеже-волчьей "свалки". В момент площадка перед скалой опустела. Вместе со своими обидчиками исчез и медведь, оставив на поле боя двух поверженных врагов. Все стихло, и только Курджипс все также шумел в своих каменных оковах, неся свои мутные воды по дну ущелья.