По материалам сборника: «В трущобах», Одесса, 1910 г., публикацию подготовил Владимир Алексеев.

Я окончательно снарядил свой обоз из пары двуколок и двух вьючных лошадей. Рабочая команда моя состояла из шести человек конных и десяти пеших нижних чинов одного из восточно-сибирских полков. С этой командой мне предстояло углубиться в совершенно безлюдную страну верст на двести к западу от линии железной дороги.

Охотничье снаряжение мое состояло из Зауэровского тройника с пулевым стволом под трехлинейный патрон (7,62 мм) и из пятизарядной винтовки кавалерийского образца, облегченной мною до 7,5 фунтов (один фунт примерно 409,5 грамма).

С первых же охот по зверю я бесповоротно забраковал тройник как оружие мало пригодное для условий охоты, в которые был поставлен. За тройник я брался исключительно для охоты по птице, причем его пулевой ствол мне ни разу не понадобился. Винтовка же для охоты по зверю оказалась чудесным оружием. Ей недоставало, разве только, автоматического механизма.

Лучшими пулями для стрельбы по всякому зверю я считаю обыкновенную боевую пулю, распиленную в головной части на полсантиметра трехгранным напильником. До трехсот шагов такая пуля очень мало теряет в меткости, а убойность ее поразительна. Такими пулями у меня почти не было подранков, тогда как козы (косули), простреленные тремя — четырьмя цельными пулями, уходили иногда за версту и больше.

В первые два дня, пока мы проезжали местность, где жители деревень, расположенных у линии железной дороги, занимались лесным промыслом, мы не встречали никакой дичи и даже следов ее. Но вот по мере удаления от мест, где встречались люди, зверь начал попадаться все чаще и чаще. На третий день, когда едва заметная дорожка, по которой мы следовали, прекратилась совсем и мы, пробираясь по глубокой лощине, поднялись на перевал, один из солдат недоумевая вскрикну: что это?! Через открытую долину мерным галопом удалялись в пол-оборота от нас два изюбра — рогаль и корова. Такое зрелище я видел первый раз в жизни и нет ничего удивительного, что соскочив с лошади, сделал с колена по красавцу изюбру чистых пять промахов, в доказательство чего звери остановились у опушки кустов и, высоко подняв головы, с любопытством гордо посмотрели на нас…

Мы не преследовали изюбров, потому что они ушли в сторону от нашего направления, а лошади и люди сильно устали, и нам предстоял еще тяжелый путь почти без дорог. Вообще, должен заметить, что большая часть моих охот здесь имела характер охоты мимоходом, так как уделять много времени охоте специально, в виду интенсивности топографической работы, я не имел возможности. Однако, выходило, что ежедневно с утра до вечера я был на работе и в тоже время — на охоте, потому что дичь встречалась всюду, а с винтовкой я не разлучался.

На следующий день мы опять видели изюбров. Было около четырех часов пополудни. Значительно опередив команду, я с трудом пробирался верхом через широкую, довольно топкую, болотистую долину. Вдруг со стороны команды раздались два-три залпа, и началась характерная трескотня «пачками». Я быстро выбрался из болота и в карьер поскакал к команде. Навстречу мне мчался верховой:

— Ваше-бродие, «зубры»! вон бегут «зубры»!