Кавказские горные козлы, или туры, как их обычно называют, — специфические животные, нигде, кроме гор Кавказа не встречаются. Туры распространены по высотам всего Кавказского хребта, начиная от горных вершин Фишты и Уруштена на западе, входящих в территорию Кавказского заповедника, и до горных массивов Шах-Дага, Базар-Дюзи и Баба-Дага в Дагестане.

В центральной части Кавказа, к которой относится массив Казбека, вследствие постоянной охоты, а также выпаса овец на высокогорных пастбищах, туры отступили на самые вершины горных хребтов и на скалистые кручи среди вечного снега. В области снежников они проводят день и покидают свои неприступные дневные убежища только с наступлением сумерек.

«Незадолго до захода солнца табунки туров и одиночки спускаются к верхнему окрайку лугов и на отдельные луговинки, разбросанные среди скал и снега, и здесь пасутся, проводя всю ночь… На рассвете, а иногда даже около 7-8 часов утра туры поднимаются на скалистые гребни в места своих дневок. Эти суточные передвижения производятся с большой правильностью. Звери идут всегда определенной тропой, строго гуськом, а не беспорядочным табуном. Первыми идут один-два рогача, за ними в некотором отдалении следует стадо; шествие замыкают тоже один-два козла», — из книги В.Г. Гептнер, А.Н. Формозов «Звери Дагестана».

На Кавказе всюду охотятся на туров самыми различными способами, и с каждым годом эти животные делаются всё осторожнее и забираются всё в более и более недоступные для человека высоты. Самая распространенная охота на туров — «дневная охота скрадом, очень трудная, требующая хорошо тренированного сердца и легких. Много туров добывается из засидок по зорям у троп на переходах, хорошо известных пастухам. Этот способ охоты, основанный на тонком знании повадок зверя, особенно истребителен. Засевший в засаду охотник обычно без выстрела пропускает мимо себя одного-двух вожаков, а потом бьет передового из остального стада. Весь табун бросается за убегающим вожаком, не обращая внимания на выстрелы, пробегая перед стрелком. Тот стреляет чуть не в упор, на расстоянии 10-30 шагов»…

Это было незадолго до революции. Я перешел на последний курс университета и, приехав на летние каникулы во Владикавказ, задержался до октября, чтобы поохотиться в лучшее на Кавказе осеннее время. Почти ежедневно я отправлялся в охотничьи экскурсии и возвращался усталый, но полный впечатлений и нагруженный дичью. Однако всё это были охоты «по перу», и их результат выражался в перепелах, бекасах, а, если я ездил куда-нибудь подальше, то в серых куропатках и фазанах.

Однажды мой отец, старый и опытный охотник, сообщив мне, что у него есть в распоряжении четыре свободных дня, предложил съездить на охоту за турами. Раньше на такой охоте я не бывал, а мне очень хотелось провести несколько дней высоко в горах. Там, помимо туров была возможность увидеть, а если улыбнется капризное охотничье счастье, то и застрелить кавказского тетерева или горную индейку — улара.

В те времена по Военно-Грузинской дороге не было современного передвижения на автомашинах, и мы, выехав на линейке запряженной парой лошадей. Выехав часов в восемь утра, мы лишь на следующий день добрались до места, откуда отец предполагал начать охоту. Нашими спутниками вызвались быть знаменитые проводники на вершину Казбека, постоянно охотящиеся на туров, два брата — Исаак и Яни Безуртановы.

Была середина сентября — для горных экскурсий сезон поздний, и в сторожке Исаака туристов уже не было. Обсудив планы и маршруты предстоящей охоты, решили идти к вершинам горы Чач-Корта, находящимся на левой стороне Девдоракского ущелья. Идти на охоту решили сейчас же, не откладывая на следующий день, чтобы не упустить ясной солнечной погоды, которая столь переменчива в высокогорье осенью. Переобувшись, по требованию проводников, в местную обувь «арчи», или «чарыхи» из сыромятной кожи, с подошвой из плотно переплетенных ремешков, часов в двенадцать мы вышли. У отца было легкая охотничья винтовка, у меня — незаменимое при зоологических сборах трехствольное ружье, у обоих братьев Безуртановых старые, но испытанные берданки.

Путь, предстоящий нам, был очень труден. Все время приходилось идти вверх по еле заметным тропинкам, перебираться через многочисленные каменистые осыпи. Нужно было перейти и через весь Девдоракский ледник. Нам требовалось на переход до места ночлега около пяти часов. Дойдя до ледника, мы оставили тропинку, спускавшуюся к нему, и начали карабкаться параллельно его окраине вверх, к месту, где ледяная площадь суживалась. Вот мы и у нужного места. Братья неторопливо делают все предварительные приготовления к переходу по льду. Достав из своих заплечных торб две прочные веревки, они связывают нас ими, пропуская веревки под руками и свободно завязывая узлами на спинах. Мы все четверо оказываемся соединенными друг с другом на расстоянии около полутора-двух метров. Впереди идет Исаак, за ним я, а замыкает нашу цепочку Яни. Такая предосторожность предпринимается на случай падения кого-либо или встречи на пути глубокой трещины.

Ледник был пройден нами вполне благополучно, без всяких приключений. После ледника снова начинаем карабкаться вверх по склонам Чач-Корта. Отсюда открывается величественная панорама «Гусиного князя» — Казбека. Вечные снега на вершине этой огромной горы, искрящиеся белизной в лучах заходящего солнца, кажутся нависшими над нами. Весь горизонт на юге закрыт снежными полями, ледниками, нагромождением ледяных глыб; на востоке, отделенная от нас ущельем, уходит ввысь громада «родного брата» Чач-Корта — Арч-Корт. Его северный склон кажется пестрым гигантским цветным ковром. Там темно-зеленые площадки зарослей рододендронов сменяются ярко-желтой листвой осенних березок и голубоватыми группами сосняков. Южный склон Чач-Корта, на котором находимся мы, лишен всякой древесной растительности. Здесь только трава альпийских лужаек с незначительным количеством приземистых колючих кустиков астрагала покрывает ровные площадки горы, чередуясь с осыпями, обрывами, небольшими ущельями и выходами голых скал. Чач-Корт и вся дорога, по которой мы поднимались сюда почти совершенно безжизненны. Лишь перед ледником нам навстречу вылетела стая альпийских желтоклювых галок — клушиц, покружилась над нами несколько минут и скрылась за уступами скал. Изредка из травы лужаек и со скал, вдоль которых мы идем, вспархивают горные коньки и альпийские завирушки. Никаких других птиц или зверей мы не встречаем.