"Розовеет небо, жвякает селезень,
скользя, стелятся красные лучи по
стенке тростника; малиново-гнедые
кряквы табунами спускаются на
дневку, будто скрываясь
от поднимающегося солнца".
Н. А. Зворыкин "Охота по перу"
Нос лодки бесшумно скользит мимо тростников. Впереди, сквозь заросли, видны плавающие лысухи. Одна недалеко мелькнула в просвете стеблей, но выстрел сквозь заросли будет ненадежный, ружье остается у плеча. Лодка медленно движется. Ближние три лысухи исчезают в зарослях, а дальние, шлепая по воде лапами, разлетаются. Прозевал.
Игорь Олегович сетует:
— Чего ты не стрелял? Так близко было!
Он вплотную на одном весле подвез меня на выстрел, а я что-то долго перебирал цели.
— А теперь попробуем покараулить. Может, до сумерек еще выплывут, — говорит Игорь Олегович, загоняя лодку в разреженный рогоз на другой стороне заводи.
Солнце опускается, слабеет его жар в безоблачном небе. Из окрестных тростников доносится множество всяких звуков: тихое бульканье, какое-то чмоканье, чавканье, потрескиванье и шорохи. Иногда звучит громкий всплеск. Эти звуки создают рыбы, птицы и ветерок, обитающие в окрестностях.
Сижу на носовой скамейке, смотрю внимательно. Нигде никакого движения. Проходит наверно час. Вдруг один из темнеющих среди зарослей промежутков превращается в темный силуэт с белой лысинкой у основания клюва — на чистую воду выскользнула лысуха и замерла, осматриваясь.
Повеяло прохладой, тени удлинились и сгустились у зарослей. Там, где зашло солнце, едва уже отсвечивает догорающая заря, отражаясь в воде. Лысуха спешит переплыть открытое место, но раздается выстрел…
Выплываем из зарослей, достаем из воды трофеи — двух лысух и камышницу — и поворачиваем к дому. Приближаются гортанные голоса, и в небе на желтовато синем отсвете погасшей зари неясно затемнела дуга-цепочка станицы казарок, летящих к юго-западу. Гуси меняли строй, их дуга то собирались к средине то растягивалась уходя в густеющею синеву.
Засверкали первые звездочки и вскоре купол неба заискрился их блеском, а из-за темной ленты далеких камышей, на северо-востоке появилось красноватое свечение. Оно становилось все заметнее, и вскоре показалась огромная полная луна. Ее медно красный, а потом оранжевый диск поднимался все выше и постепенно светлел, и вот уже засеребрилась за кормой лодки лунная дорожка.
Ночную тишину нарушает лишь плеск наших весел и тихий разговор. Игорь Олегович рассказывает, как охотился в начале сентября. Летала местная утка и на зорях можно было пострелять, стоя на перелете. Наконец причаливаем и, взяв снаряжение, весла и дичь, идем илистой дорожкой через высокие тростники. Желтым квадратом приветливо светится сквозь поредевшую листву вишен окно хаты. Там тепло и нас ждут.
— А я уже волновалась. Что вы так долго?— спрашивает Ольга Владимировна — жена Игоря Олеговича.
—Так стояли до самой ночи, и плыть почти час,— отвечает Игорь Олегович, —я же говорил, что будем в девять. А сейчас сколько?
—Четверть десятого.
Ужинаем и ложимся спать. Завтра новый день и новые заботы.
Раннее утро, чистое небо обещает погожий день. Молодые петухи пробуют голоса. Пора их выпускать во двор. Дальше очередь уток: два селезня, две уточки-кряквы — подсадные. Один селезень полностью уже вылинявший старый, Красавчик. Второй — сеголеток-забияка Зиган, еще не полностью обновил перо.
Утки — Дуся и Муся, первая "тетка", вторая "племянница" Зигана. Дуся симпатизирует Красавчику, но Зиган постоянно его отгоняет с сердитым жвяканьем. Красавчик ночует в отдельном загончике и спит там в будке, где жил Буран – западно-сибирская лайка. Чудесного Бурана нет, прошлой осенью он "поймал" клеща и за неделю пропал, никакое лечение не помогло.
Утки весь день самостоятельно на свободе ходят в неогороженном дворе, щиплют траву: спорыш, лебеду, тимофеевку. Копаются клювами под опавшими листьями, а наевшись, присаживаются где-нибудь в тени, в малиннике или под раскидистым молодым орехом. Они очень любят купаться и для них в загончиках поставлены тазик и оцинкованная ванночка. Вот тройка, возглавляемая Зиганом, отправляется купаться в ванночку: там можно плескаться втроем.
Красавчик спешит к своему тазику, но в нем лишь на дне остатки грязной воды. Селезень топчется вокруг тазика. Я наливаю ему чистую воду, выхожу из загородки. Что тут началось! Красавчик протопал круг почета, перелетел через тазик, потом влез в него и долго шумно полоскался.
На следующий день Игорь Олегович взял ванночку, чтобы перетопить пчелиный воск. Для уток остался тазик. В "купальню" выстроилась очередь, и сразу стало видно "кто есть кто". Первым долго купается Зиган. Красавчик ожидает поодаль, Дуся и Муся топчутся в нетерпении рядом. Муся не выдерживает и начинает тащить Зигана из таза, ухватив клювом его за перья на макушке. Зиган неохо&