Продолжение. Начало см. журнал"Оружие и Охота", №10, 2010 г.
Низко в небе клубятся серо-черные длинные облака. Одно извилистым толстым жгутом вытянулось из-за горизонта. Кажется, будто огромный дракон движется к луне, вполглаза проглядывающей в разрывы туч. На широком плесе в полную силу гуляет ветер. Поднятая им волна бьет в борт. Налегаю на весла, чтобы поскорее уйти под прикрытие зарослей. На острове мерцает огонек костра. Там кто-то отаборился.
Догоняя лодку, плещут в корму волны. Облако-дракон проглатывает луну. Исчезла дорожка-отблеск, только что серебрившая гребни волн. С испуганным кряканьем срываются впереди несколько уток, сидевших на открытой воде. Мелко. Весла стали задевать дно, чиркают по многочисленным ракушкам-перловицам. Что-то темнеет впереди по ходу. Коряга засела на мели. Беру правее. С каждым гребком лодка все ближе к дому. Плес соединяется с широкой протокой, разойдясь в стороны. Ветер с силой дует в левое плечо, норовит развернуть лодку. Приходится грести почти все время только левым веслом, а под берег уйти нельзя из-за мели. Дальше следует поворот и тут уже ветер встречный. Налегаю на весла в полную силу, а двигаюсь как черепаха. Хорошо, что протока узкая, и волне негде разгуляться. Вместо полутора часов дорога к дому заняла два с половиной.
Под берегом лодка темнеет — рыбачка Тоня одним веслом гребет:
— Ох, и замаялась я на той стороне. Думала, придется с кабанами на острове ночевать. Против ветра еле пробилась!
У Тони старая протекающая лодка. Перед каждым выездом она свою лодку конопатит.
— Наши лодки, — говорит она, — не долговечные, доски из местной несмолистой сосны, а хорошо бы из леса с высоких сухих мест, где дерево смолистое, тогда долго гнить не будут.
Ветер так согнал воду, что до причального столбика цепочка не дотягивается. Чалю лодку за сиденье соседней, уже обсохшей на берегу.
В хате быстро растапливаю печку и наслаждаюсь горячим чаем.
Ночью ветер усилился, повернул с севера. Утром — плюс пять, но холодина, совсем не те плюс пять, что были в безветрие. Пошел к лодке, посмотрел: волна идет с пеной сильная, не выгрести. Не вышло поискать сбитую вчера вечером утку.
За ночь ветер несколько угомонился. Утром поплыл на поиски. Приплыв на место, взял направление и пошел через высокий, сажени две, рогоз, оглядываясь назад, чтобы не сбиться с линии. Двадцать пять шагов прошел. Чуть левее что-то белеет. Неужто утка! Или ракушки, поеденные ондатрой. Еще два шага, раздвигаю стебли. Перья двумя пучками и… ровно обкусанные концы крыльев. Вот и все — "покормил енота" (собаку енотовидную). На илистых отмелях ее следов полно везде. А тут, на гниющих стеблях, они незаметны.
На обратном пути по узкому проходу заплыл на озеро с заросшими берегами. Оно почти совсем высохло: чередуются темные илистые поля и мелкая вода. По илу — следы ондатр, "енотов", чаек и чибисов. Пролетела утиная стайка, покружилась снижаясь, и ушла вдаль. Проталкиваюсь веслом, как шестом. Из тростника перед носом лодки выскальзывают два чирка и, как будто оттолкнувшись крыльями от воды, вертикально взлетают.
В заливе кормятся, время от времени ныряя, несколько нырков — больших поганок. Белеет боками стайка гоголей и еще какие-то нырковые утки плавают поодаль.
Суббота.
Утро ясное. Все травы заснежены густым инеем — сильный заморозок. В середине залива у рогозового островка виднеются утиные чучела, доносится призывное кряканье подсадных, раздается выстрел — кто-то там охотится. Далеко в голубоватом небе облачком точек быстро идут две утиные стайки. А вот приближаются странные звуки — будто листом жести машут в воздухе. Над заливом цепочкой тянут четырk