ак хорошо, что мы родились в Киеве. Печерск. Козловская, 2.

Была такая улица. Сейчас на месте моего дома стоит ресторан "Курени". А раньше здесь жили четыре семьи. Каждая со своим счастьем. Но это уже другой рассказ.

На левом берегу Днепра, куда можно было посмотреть из бинокля, принесенного с войны отцом, были просторы. Куда ни глянь — озера, леса, до самого горизонта. Та сторона Днепра принадлежала диким зверям.

Но живой лес уступил место лесу бетонному. Зверь покинул эти места. Правда, остались еще островки живой природы. Но и эти островки отвоевывают люди, не раздумывая о последствиях.

Мы путешествуем по одному из этих островков. Зимой на лыжах. Летом, осенью и весной на велосипеде. Берем самое необходимое и… поехали. Едем лесом, пересекая дороги и трамвайные линии. Выезжаем на Пущу-Водицу. Через всю Пущу, аж до села Горенка, тянется целая серия озер. В былые времена в них разводили зеркальных карпов. Сейчас царит полнейшее запустение. Дома отдыха разрушаются временем и бесхозяйственностью. Правда, растут новые дома, никак не вписывающиеся в пейзаж леса. Во дворах этих домов оказываются доты, оставленные после войны.

На седьмой линии делаем небольшой поворот и заезжаем к церкви Серафима Соровского. Здесь еще венчалась, до войны, моя бабушка. Церковь выстояла. Возле нее склеп, построенный по проекту архитектора Городецкого.

Подъезжаем к селу. Нас обгоняют машины. Становится опасно. Проезжаем Горенку. У этого села есть тоже своя история.

Но вот и долгожданное поле. Вернее луг. Пахнущие дурманом травы, заставляют нас остановиться, прислушаться. Вдали синеет лес. Оттуда и доносится крик какой-то чудной птицы. Еще утро, но солнце уже припекает. Краткий отдых и продолжаем свой путь дальше, на Мощун, через лес. По дороге встречаются разрушенные и еще уцелевшие доты. Спешиваемся. Ехать трудно. Колеса грузнут в песке. Дикая птица кричит где-то совсем рядом. Пробираемся, перенося велосипеды через лесные завалы (буреломы). На пригорке, внезапно открывается черный дверной проем. Здесь не часто встретишь человека. А вот зверь завсегдатай этих мест. Но их не видно. Где-то отсыпаются. Хотя есть какое-то жутковатое чувство. Время от времени за спиной пробегают мурашки. Нас трое. Я, мой муж и сын. Сын, кроме своей основной работы занимается еще и реконструкцией костюмов и оружия, как средневековья, так и ВОВ. Муж делает художественные фото. Мы идем по местам линии обороны Киева. С собой оружие, для фото — "Мосинка" и пневматическое. Да и просто мужчинам хочется пострелять, конечно, не по живым мишеням. И я не против, так, как в школе была хорошим стрелком. На зверя никогда не охотились, разве с фотоаппаратом, да и то неудачно. А вот глаза зафиксировали все. Вспоминаю, как на лужайке играли две небольшие косули. Перепрыгивая через кустарники, они и не подозревали, что за ними наблюдает человек. Но как было приятно, что природа и звери живут своей жизнью. Муж хлопнул в ладоши. А они, на мгновенье застыв, так, что я увидела их прекрасные мордочки, с черными, как сливы, блестящими глазами, стрелою унеслись в глубь леса. Эти воспоминания я просто зарисовываю на оргстекле. Затем наношу краску, так рождаются мои картины.

Пахнет сыростью и неуютно. Похоже, что дот охраняют дикие звери. На стене, покрытой мхом, не очень четко проглядывается надпись — МЮД (молодежно-юношеский день). Вблизи видны следы от лопат. Возможно, работали черные археологи. Берем фонарики и проходим (вернее пролазим) внутрь. В нос бьет сырой, застоявшийся воздух. К нему примешивается запах какого-то животного. Видно отлеживался кабан, либо лиса. Страшновато. Под ногами грязь. Боюсь наступить на змею. Битые бутылки — следы человеческого пребывания. Нервы не выдерживают. Выхожу на свет. Золотистые лучи солнца мирно пробиваются сквозь кроны деревьев. Как хорошо снаружи. За мной выходят мужчины. Зажмурились. Солнце бьет в глаза. Делаем маленький перекус. Бутерброды с пахучим, настоянным на травах, чаем. У дота можно чуточку расслабиться. Но мысли уходят далеко в прошлое. В военное время. Ведь наши родители защищали этот город. Из одной только моей семьи погибло 6 человек. И кто знает теперь, где находятся их могилы?

Солнце еще высоко, но нужно торопиться. Через лес. Все дальше и дальше от городского шума. На развилке снова дот (командный) с бронебашней. Его также трудно найти. Когда-то мы с мужем одни поехали и заблудились. Кружились все на одном месте. Будто попали в Бермудский треугольник. Поле, лес, дорога, высоковольтная линия электропередач. Вот он, здесь должен быть, по всем подсчетам. А его нет. Как в воду канул. По пути встретили женщину. Она, собирая травы, тоже заблудилась. Место там такое, диковинное. Смотришь в небо, а тучи по кругу, тоже ходят. Бывало, что на том месте идет дождь, а вокруг сухо. И только солнце правильно указало нам местонахождение. Солнечный луч точь-в-точь попал на бронзовую (от времени, покрывшуюся темным налетом) башню. Так и нашли тогда. Теперь нас трое. Идем уже по изведанному пути. Проезжая под линией электропередач вперед, наталкиваемся на еще один полуразрушенный одноэтажный дот. Здесь нас и поджидала техническая остановка. Из-за битого стекла прокололи шину. Пока мужчины заняты ремонтом. Я обхожу местность. Иду по траншее. Впереди что-то похожее на блиндаж, полузасыпанный песком, землей и упавшим сухостоем. По дороге спугнула зайца. Видимо я перешла границу его территории. Он ударил задними лапами по земле так, что я сама испугалась. Ногами почувствовала этот удар и комья грязи, с прошлогодними листьями полетели в мою сторону. На мой крик прибежал муж. И от моего рассказа чуть не лопнул со смеху. Он подумал, что на меня кто-то напал. А тут оказалось такое. Место, где отлеживался лесной трусишка, было еще теплым.

За спиной пройдено 20 км. Впереди еще 10, до Ново-Петровцев, плюс дорога назад. Итого 60 км. Чтобы сократить время на обратном пути, решаем двигаться по трассе (старая обуховская дорога), до площади Шевченко. А там рукой подать. Домой приезжаем затемно. Уставшие, но довольные. Это и есть счастье — жить и видеть, ездить, ходить и ценить то, что нам дарит природа. Это наша жизнь...

ДОТ

К ним тропы травою густой заросли.

Окрасились мохом там стены.

Сражались за каждую пядь здесь земли,

Не зная, что нет им подмены;

Что будут фашисты ту землю топтать

Натертыми в блеск сапогами.

И долго придется еще ожидать, —

Что скажут: "Победа за нами!"

Теперь только гроздья рябины в снегу,

Как капельки крови застывшей,

Под солнцем краснея на том берегу,

Взывают нас к памяти бывшей.