Hа охоте приходится встречаться с разными людьми. Одни, как прохожие на оживленной улице, не выделившись ничем, не остаются в памяти. Другие — наоборот. Причем остаться в памяти они могут по разным причинам. С кем-то случится что-то запоминающееся, кто-то выделится красноречием или уникальными знаниями об оружии или фауне. Да мало ли в чем может себя проявить человек?

В коллективе, объединившем охотников из сел Пшеничники, Пищальники и Черныши, есть мой ровесник — Рябченко Иван Иванович. Это спокойный, выдержанный и доброжелательный человек, но не забуду, как у него загорелись глаза, когда после одного не совсем удачного загона, он красочно рассказывал, как ему пришлось напрямую пробираться через густые заросли колючего терна, чтобы быстрее прийти на помощь своему псу, призывно подающему сигнал о том, что зверь остановлен. Несмотря на возраст Рябченко бодр и активен, принимая участие в охоте, не отказывается ходить в загон, хотя по местной традиции, в его возрасте стоят только на номерах. Такую физическую подготовку он получил на службе во внутренних войсках: в звании прапорщика он служил в части, осуществлявшей на территории Восточной Сибири охрану лагерей, в которых отбывали сроки наказания особо опасные преступники.

Кто в Сибири не увлекается охотой? А кто там выходит на охоту без собаки? Не обошло это увлечение и прапорщика Рябченко, оно помогло ему познакомиться с восточносибирскими лайками. А какие же еще лайки могут быть в Восточной Сибири? Он наблюдал их в работе и в полной мере смог оценить охотничьи качества этой породы. Нужно сказать, что определенные породы лаек созданы местными жителями в каждом регионе Сибири и северной части Европы еще в те далекие времена, когда охота являлась одной из составных частей уклада жизни населения этих регионов. Никто с уверенность не сможет сказать, сколько тысячелетий эти собаки помогали людям добывать такие необходимые для выживания продукты, как мясо диких животных, шкуры пушных зверей и, кроме того, охранять домашний скот (оленей) от хищников.

Отступление первое

Лайки — общее название пород охотничьих собак северной лесной зоны Европы и Азии. Голова клинообразной формы, стоячие остроконечные уши, загнутый кольцом хвост, рост в холке от 38 до 63 см. Шерсть прямая, подшерсток густой, окраска варьирует.

Лайки используются для охоты на медведей, пушных зверей (белок, соболей, куниц и др.), на копытных животных (лосей и др.), на лесную и водоплавающую дичь. Разыскав зверя или птицу, лайка отвлекает их внимание лаем и задерживает до подхода охотника. Уходящего зверя, птицу лайка преследует молча.

Некоторые породы лаек (например, якутская лайка) были выведены в качестве одновременно и охотничьих, и ездовых. В советское время был запрет на вывоз якутской лайки за пределы ее ареала.

На территории бывшего СССР известны следующие породы лаек:

— русско-европейская лайка (стандарт МКФ № 304;,

— восточносибирская лайка (стандарт МКФ № 305);

— западносибирская лайка (стандарт МКФ № 306;,

— якутская лайка (порода признана РКФ в 2005 году и не признана МКФ);

— карело-финская лайка (не входит в классификацию МКФ).

Существуют также и другие породы лаек, признаваемые МКФ:

— финский шпиц (стандарт МКФ № 49);

— карельская медвежья собака (стандарт МКФ № 48);

— серая норвежская лосиная лайка (стандарт МКФ № 242);

— черная норвежская лосиная лайка (стандарт МКФ № 268).

Первые сведения о восточносибирских лайках появились в XIX веке по мере освоения русскими районов Сибири и Дальнего Востока. Первый временный стандарт породы был принят в 1949 г., ныне действующий постоянный стандарт принят кинологами в 1981 г.

От ближайшей родни эта собака отличается размерами, являясь самой крупной разновидностью охотничьих лаек. Высота восточносибирской лайки в холке может составлять 56-64 см, вес — 18-23 кг. Внешне — это крепкая и мускулистая собака, немного «растянутых» пропорций, с сильными челюстями, широким грубоватым черепом и прямо поставленными ушами. Хвост восточносибирская лайка носит свернутый в кольцо на спине.

Восточносибирским лайкам присуща ярко выраженная охотничья страсть. Собаки этой породы ориентированы на человека и обладают уравновешенным характером (для них нетипична злобность к человеку), они спокойны и прекрасно поддаются обучению. Но, разумеется, их воспитание нельзя пускать на самотек (помним об их близком родстве с волчьим племенем), поэтому этими собаками нужно заниматься серьезно и целенаправленно. Восточносибирские лайки очень хорошо приспособлены к тяжелой работе в суровых условиях гористой сибирской тайги.

После распада СССР, произошедшего в декабре 1991 года, Рябченко вынужден был уволиться, не дотянув пару лет до срока полной выслуги, и вернуться на родину, в село Пищальники. В то время многим служивым людям пришлось прервать свои воинские карьеры. После подачи рапорта на увольнение, ему предлагали несколько перспективных мест для продолжения службы. Его командиров можно понять, ведь не зря же еще в советское время в быту была армейская поговорка: «Что за хохол без лычки на погонах?» А мой брат, кадровый офицер пограничник, отдавший афганской границе восемнадцать лет, говорил, что в системе погранвойск было негласное распоряжение назначать старшинами на заставах только украинцев. Но Иван Иванович не прельстился на предложения, а решил не отрываться от родных мест, хоть из-за неполной выслуги пришлось оформить пенсию не полного размера.

Я познакомился с Иваном Ивановичем лет восемь назад, тогда он выходил на охоту со своей восточносибирской лайкой — кобелем Байкалом. За этим псом бывший прапорщик специально ездил уже с Украины в места своей службы. Байкал, яркий представитель своей породы, имел чисто белый окрас и был настоящей зверовой собакой, хорошо поставленной в охоте по копытному зверю. Сильно пересеченная местность в Каневском районе не была для него помехой. Пес прекрасно ориентировался в знакомых ему угодьях, понимал задачу, поставленную процессом охоты, и досконально выполнял свои обязанности. Этими качествами он заметно отличался от других собак, в основном западносибирских лаек, наравне с ним принимавших участие в добыче трофея.

Работу Байкала мне приходилось наблюдать не один раз. Как-то стоя на номере, только благодаря голосу этой умной собаки я прочитал до тонкостей весь сюжет сценки, разыгравшейся во время добычи секача, словно, действие проходило у меня на глазах, а сам я был его непосредственным участником, хотя все было скрыто от моего взгляда лесными зарослями. Сначала в колке леса, где проходил загон, царила тишина, так как загонщики были еще достаточно далеко. Пес отыскал свежий след, пошел по следу, как это положено лайкам, не подавая голоса, чтобы заранее не тревожить зверя, затем догнал и остановил кабана на месте. Об этом моменте всем сообщил его злобный заливистый лай, взорвавший тишину пасмурного декабрьского дня. Байкал не давал кабану стронуться с места, его азартный голос, менявший свои тональности в зависимости от совершаемых собакой движений, некоторое время исходил, долетая до меня, с одного и того же места. Затем раздался одинокий выстрел, значит, охотник успел подойти вовремя, и собака работала не зря. Все стихло, но только на мгновение. Голос собаки, правда, не такой ярый, как перед этим, снова зазвучал, но теперь он начал перемещаться в пространстве, поднимаясь по склону яра. Я понял, что раненный зверь, оправившись от шока, пытается уйти. Но вдруг лай оборвался на полуноте, снова воцарилась тишина, и мне стало понятно, что кабан дошел на ходу. Занавес! Красивую картину нарисовала мне «ария» Байкала в этом охотничьем спектакле, и как оказалось, все произошло именно так, как я себе представлял, вслушиваясь в монолог собаки.

Несколько лет мне не удавалось выбраться в те места. В этом же году встретившись с Иваном Ивановичем на одной из последних охот, я удивился, увидев его без собаки. Оказывается, года четыре назад Байкала не стало, он ушел в места с более богатой охотой. Для меня это была печальная новость.

Но как выходить в поле на зверя без собаки охотнику, привыкшему работать в паре с преданным помощником? Поэтому Рябченко начал готовить достойную замену Байкалу, и приступил к воспитанию щенка — его сына, который, судя по генам отца, обещал быть хорошим помощником в поле, что он уже и начал проявлять в своей работе. Но судьба распорядилась по-другому. Двухлетнего пса погубил азарт и недостаток опыта, который ему не удалось накопить за свою столь короткую жизнь. Преследуя выводок свиней, молодая собака, видимо выбрав объект себе по силам, отколола от семьи подсвинка. По всем своим собачьим правилам пес старался держать его на месте. При этом он настолько увлекся своим объектом, что очень поздно заметил атаку старой самки, которая повинуясь материнскому инстинкту, бросилась на защиту потомства. Собака не успела вовремя среагировать на более опасного противника. При первом же выпаде свинья сумела сломать псу хребет. Так достойно, в схватке, погиб наследник Байкала. Об этом Иван Иванович рассказал мне с большим сожалением, видно было, что это серьезная для него утрата.

Отступление второе.

Трудно сказать, кто опаснее секач одиночка или самка — глава семьи. Когда в семье есть еще полосатые поросята, специалисты говорят, что их мать особо опасна для любого противника. Это подтверждает и Брем, вот что он говорит о ярости самок кабана: «Самка в поединке может стать опаснее кабана, так как разъяренная останавливается перед противником и начинает кусаться так сильно, что часто вырывает куски мяса. Даже слабые свиньи нападают на человека, причем матери с непоколебимым мужеством защищают своих малюток. Самки, которые еще водят поросят, долго преследуют похитителей своих детенышей.

Дуплет таких событий, связанных с потерями двух собак одним охотником в столь короткое время, даже заставил меня подумать, что в этом виновата чья-то зависть, и без сглаза здесь не обошлось…