В предпоследний день ноября, почти как по календарю, пришла зима. У вечеру похолодало от плюс двух градусов до минус шести. Всю ночь завывал ветер, утром пошел мелкий снег. Мир преобразился, все побелело и стало чисто, будто в убранном доме. До середины декабря и продолжались средние морозы, а затем их сменила небольшая оттепель. И вот снова ударил мороз, да какой! Уже минус двадцать, а завтра ехать на охоту.

Пятница, 23 декабря.

Выехали из Киева в 6 вечера двумя автомашинами. На «волге» Эдуард Викентьевича трое — Леонид Андреевич, Володя, с приставкой «длинный» и Георгий; на москвиче Анатолия Дмитриевича по прозвищу «Борода», мой отец и я. Братья Ивановичи тоже собирались с нами, но не смогли — Виктор приболел, а Ивану завтра «хвосты» у студентов принимать. Сегодня мороз к вечеру уже минус 23, но в кабине тепло, работает печка. Проехали Бровары. За окнами мелькают огоньками придорожные села и поселки. Уходя вдаль, белеют на равнине заснеженные поля. Темными лентами, то у дороги, то за полями, тянутся леса. Вот пошла замерзшая болотина, с шапками осоковых кочек, кустарниками и кущами тростника, покажется там кое-где одинокая ракита. Кончилась вода, тучина, замелькала стволами посадка белой акации. Какая-то роща «отошла» от дороги в поле, а вот рядами яблонь вышел к дороге колхозный сад — любимое пристанище зайцев. Проехали сад, пошли залежи бурьяна или же луговина с травами, торчащими из-под снега. Где-то там от норки к норки скачет «мышиный князь» — горностай и наплела узоры следов рыжая лиса... Проезжаем через село. На столбах электросети темнеют кое-где гнезда аистов. За селом огороды, как шахматная доска, расчерченные травяными полосками сухой кукурузы.

— Лисица!— вдруг восклицает Анатолий Дмитриевич, выводя меня из задумчивости.

В свете фар на обочине сверкнули два зеленоватые глаза, и за окном промелькнул на снегу тень пышнохвостого зверя.

— Что то промышляет, — сказал отец.

— Когда я езжу к теще в Обухов, то часто в одном и том же месте вижу лису, — ответил Анатолий Дмитриевич.

— Ход у нее там, наверно, лаз, — заключил отец.

— Да, похоже, — согласился Анатолий Дмитриевич, — ярок у посадки к дороге там выходит...

За неспешным разговором все дальше и дальше в ночь ведет нас дорога. Мы едем в место для нас новое, и полная неизвестность будоражит воображение. Все представляется загадочным и необычным: и неблизкий путь, и сегодняшний наш ночлег, и завтрашняя охота. В голове нестройной мелодией звучат разные приятные мысли, как под блуждающими пальцами — струны. Иногда их ход прерывает что-нибудь из разговора отца и Анатолия Дмитриевича. Потом опять мелодия возвращается. Монотонно гудит мотор, бесконечной лентой тянется шоссе, бежит неостановимо время.

Около девяти часов вечера, наконец, приехали в районный центр Корюковка. Нашли председателя местного отделения УООР. Он направил нас с лицензий к егерю в село Домашлин.

— Это по пути на Мену, — сказал он, — на полдороги повернете в лес, налево. Тут недалеко, от Корюковки 15 километров.

Викентьевич достал карту. Смотрим. Да, так и есть. Поехали. В Домашлине отыскали, после непродолжительных расспросов, хату егеря. В окнах еще горит свет. Стучимся. Открывается дверь, на пороге появляется хозяин, лет сорока пяти, худощавый, среднего роста.