Охотой я заинтересовался давно, да и как не заинтересоваться, когда мои близкие, многие соседи и знакомые баловались охотой, кроме того, охотничьи трофеи были прибавкой к столу в голодное послевоенное время. Сохранилось у меня и несколько охотничьих билетов деда, самый старый из которых датирован еще 1927 г.

Странно устроен человек, много в нем противоречий. Например, охотники, считающие себя эстетами, красиво говорят: «взял трофей», «добыл дичь», а ведь в любом случае это убийство живого существа…

С детства к убийству дичи я относился как к неизбежному злу, а вот к нескольким кускам железа, причудливо соединенным в нечто, приспособленное для убийства того самого живого существа, и называемого «ружьем», я питал самые нежные чувства. На первый взгляд это может показаться странным, но вполне объяснимо, особенно если учесть, что подобные чувства переполняли душу ребенка. С годами эти противоречия почти стерлись, пришли в некое соответствие с процессом охоты...

В первые послевоенные годы в Украине охотничьего оружия было немного, потом стали появляться «тулки» (ТОЗ-БМ), трофейные немецкие ружья, довоенные и дореволюционные «бельгийки», одностволки. Как прекрасная музыка звучали для меня не совсем понятные по малолетству, но захватывающие дух и воображение названия «тройник», «дамаск», «три кольца», «коккериль»…

В 50-е гг. на прилавках оружейных магазинов появились репарационные, послевоенной выделки «зимсоны», «зауэры», «монте-карло», отечественные «ижевки» и «тулки».

Но это все были ружья классического типа — «переломки-горизонталки», в основном курковые. Были и берданки различных систем с продольно-скользящим затвором.

Мой дед, потеряв в войну свои три ружья, будучи опытным механиком, сам изготавливал фроловки из «трехлинеек», в изобилии ржавевших по ярам и лесам. Так, для изготовления ружья 12 калибра он использовал ствол, расточенный из ствола ПТР, а гильзы вытачивал из латунных гильз пулемета ДШК.

В то время я считал вершиной оружейной техники тройник одного моего знакомого, калибра 16/16, нижний ствол которого когда-то бывший нарезным калибра 10,75 мм, рассверлен до 32 калибра. Тем более, что владелец этого шедевра не жалел красок, описывая все его достоинства: подъемный целик и дополнительный диоптр в шейке, шнеллер, роговую спусковую скобу с завитками и прочее.

Я, взрослея, стал покупать книги по охоте и больше всего интересовался главами об оружии. Мои первые чисто оружейные книги были «Меткие стрелки» Грица и «Охотничье ружье» Толстопята (1954 г.). Из книг я узнал, что существует много систем и образцов оружия, и меня уже не удивлял «Меркель» и не приводил в недоумение «Шёгрен».

Со временем я стал понимать, что ружье, даже самое сложное, как механизм конструктивно и технологически не сложнее скажем швейной машинки и значительно проще автомобиля. Но лишь много лет спустя я осознал, что ценность ружья заключается в совокупности технических решений для достижения конкретной цели, выработанных за его многовековую историю, труда именитых и простых мастеров, создавших сто лет назад шедевр, который остается таковым и сейчас в век космических технологий и ин