«Когда в нашем селе попересыхают все водоемы и болота, у меня в холодильнике все равно будет свежая рыба!» — такие слова, как всегда, с доброй улыбкой на губах и светящейся хитринкой в глазах, говорит старейший охотник и рыбак села Чемера Козелецкого района Черниговской области Иван Дмитриевич Давыденко. Хотя всем землякам он больше известен под сельским прозвищем Болюс. Иван Болюс — да кто ж его не знает!

Ну и что здесь такого, может спросить обыватель: мало ли в наших селах умелых рыбаков и метких охотников? На что я отвечу просто — таких больше нет! При светлой памяти и здравом рассудке, в столь почтенном возрасте, деятельный и ловкий, Иван Дмитриевич остается живой легендой охоты и действительно непревзойденным рыболовом, умению которого, по-доброму, завидуют все знающие его люди.

…В то пасмурное воскресное ноябрьское утро, в преддверии штормового предупреждения и ухудшения погоды, я бродил в окрестностях родного села, безнадежно пытаясь, при активном содействии дратхаара Дара, поднять хотя бы одну лисицу. Видно зверь тоже чувствовал приближение ненастья и совсем не хотел покидать насиженную лежку в камышах. Или же уютно спал, свернувшись клубком и укрывшись пушистым хвостом в глубокой, теплой норе.

Приближался полдень, когда странствия нас завели на дальнюю околицу села, где среди многочисленных опустевших подворий с перекосившимися заборами и хлопающими на ветру разбитыми оконными форточками осиротевших домов, одиноким оазисом в пустыне выделялась живая, обжитая усадьба, приметная протоптанной по свежей легкой порошке дорожкой. «А не зайти ли мне в гости к старому охотнику? — мелькнула в голове удачная мысль. Ведь сегодня — воскресенье, как-никак работать в такой день в селе не принято, кроме выполнения неотложных дел по хозяйству, так что помешать я не должен. Да и приглашение у меня было от него еще с лета: грех им не воспользоваться, ведь когда еще подвернется такой случай! Жизнь ведь, увы, не стоит на месте, и кто знает, что с нами будет через год, два, а то — и завтра? Успеем ли выполнить задуманное?

Калитка была заперта изнутри на запор, оно ведь и понятно — по всей, некогда людной улице с многочисленными домами, сейчас — шаром покати: осталось всего 5-7 хат, в которых влачат свое безрадостное, монотонное, изо дня в день, существование, в основном пенсионеры, люди уважаемого возраста. А сейчас по селам шастает много всякого разного люда и, поди знай, что у него на уме?

На стук в ворота, где-то далеко, как мне показалось, отдал голос пес Мухтарик, верный друг и надежный сторож деда Болюса, отнюдь не желающий явиться из своей конуры на пронизывающий ветер. А спустя некоторое время в окне веранды мелькнул знакомый силуэт и на крыльцо бодрой походкой вышел и сам хозяин; щурясь, с непривычки, на свету, и пытаясь заинтересованно рассмотреть, поверх калитки, что же это за непрошенный гость к нему пожаловал в воскресный день?

Узрев поддержку, в лице владельца, и услышав его ободряющий голос, из будки клубком вылетел и рыжий Мухтарик, закрутился у него в ногах, а потом, со звонким лаем, подлетел и к воротам. Ему, вторя в унисон, отдал с улица голос и мой Дар. Церемония приветствия, как и полагается, со стороны собак состоялась и пришел черед и мне, с удовольствием, поприветствовать хозяина, пожав сухую, но еще крепкую руку Ивана Дмитриевича, с улыбкой меня рассматривающего: «Как это ты решился меня навестить да еще в такую погоду? Заходи в дом, гостем будешь!».

Некоторая напряженность, связанная с внезапным визитом, постепенно, начала во мне спадать, а радушие хозяина не оставило и тени сомнения в том, что он действительно искренне рад посетителю. «Я же еще и грубу не успел растопить» — переживал он, хотя и так в доме было достаточно тепло, после вечерней протопки.

Обычный, добротный, кирпичный дом с двумя переходными комнатами — классика архитектуры наших сельских послевоенных хат… Знакомые, до боли, с детства, запахи глины и побелки, идущие от стен и русской печки, с примесью дымка, горка дров, приготовленных для растопки грубы, вышитые рушники высоко в углу на образах, резной ослон со спинкой за обеденным столом… Как все просто и продуманно: ничего лишнего и, в то же время, рационально!

Глянув на мое обветренное, покрасневшее лицо, Дед Иван, с хитринкой, пригласил: «Может по маленькой, за встречу?». Лучшего предложения, чего греха таить, нельзя было и придумать…! С устатку, с морозца, да с хорошим человеком — сам Бог велел! На столе, с моего походного вещмешка, появилась немудреная закуска — хлеб, сало, лук, а с бокового кармана куртки торжественно была выставлена заветная охотничья металлическая фляжка с домашней, целебной настойкой… «Нет, так не пойдет!»-услышал я в ответ:»Ты в гостях, значит — будем пробовать мою!». Стоило мне немалых усилий, на правах гостя, все же настоять и начать трапезу, наливая в граненые рюмки, горячительную жидкость из фляги… А Иван Дмитриевич все подносил к столу плоды своего труда: закупоренный в восковые ячейки сладчайший мед, янтарные превкусные сочные груши из собственного сада. Кстати, собранные буквально перед самыми морозами, когда на деревьях и листьев то, уже, считай, не осталось.

Хорошо было расслабиться в приятной компании единомышленника, старшего товарища и авторитета по страсти, в то время, когда ноги еще гудят от пройденных километров, неспешно ведя с ним беседу и уже никуда не торопясь…

А поговорить нам было о чем. Если уж начистоту, то я большей частью слушал или задавал наводящие вопросы, в то время, как соскучившегося по благодарному собеседнику Ивана Дмитриевича, трудно было остановить. А рассказать ему было о чем. Немало он повидал на своем веку катаклизмов и трудностей, переездов и испытаний, которые ему уготовила судьба. Да и шутка ли — он, еще, застал то время, когда крестьяне вели единоличное хозяйство в 20-30 годах прошлого (!) века, помнил, когда компартией в селах Украины насильно создавались колхозы и проводилась коллективизация хозяйств. Не забыл, спустя столько времени, и как из ближайшего леса Сеножати в 1931 году везли в село на подводах убитых в перестрелке с местными жителями, не желающими становиться колхозниками, сельских активистов, вместе с застреленным из мосинского обреза 25-тысячником, представителем рабочего класса, направленного партией организовывать в Чемере колхоз. Их могилы до сих пор, с тех времен, находятся в центре села… Он на себе лично испытал, что такое голодовки, тяжесть военной поры и строгость сталинского режима, участие в восстановлении разрушенной войной экономики СССР…

Но через всю его жизнь красной нитью проходит искренняя любовь к природе, к ее животному и растительному миру. С детства, как рассказывает Иван Дмитриевич, он питал страсть к рыбалке и не раз его мать загоняла на горячую печь отогреваться мокрыми портками, когда он одними руками ловил таких вьюнов, «как гадюки»! По рыбацкому мастерству, в нашей местности, ему, действительно, нет равных и сейчас! Этим летом я был удивлен, если не сказать — поражен, увидев деда Болюса в тяжелом рыбацком комбинезоне (!) на рыбалке вместе с сыном. И ничего — он бодро помогал управляться со снастями! А потом с гордостью показывал мне отборных карасей, в то время, как я подкачивал спустившую шину его велосипеда.

Позже пришла любовь и к ружейной охоте. Каких только ружей не было в обиходе у деда Ивана! Одним из его самых любимых была французская двустволка с длинными, 80-сантиметровыми стволами и отменным дальним боем. Как жаль, что время безвозвратно поглотило его! Даже призабылись нынче и его название, и модель… Да и кто после войны особо обращал на такие мелочи внимание, ведь СССР был буквально запружен трофейными и репарационными французскими, бельгийскими и т.д. ружьями, не говоря уже о немецких.

Позже появились двуствольные горизонтальные ИЖи разных моделей — писк тогдашней моды и верх престижа. Изображение одного из них сохранилось на фото — кажется, это первые выпуски «советского Зауэра» ИЖ-49, с боковыми показателями взведения курков на колодке ружья. А знаменитую дедовую ИЖ-57, 16 калибра, мне даже довелось держать в своих руках, когда, в далеких уже, 90-х годах 20 века наши охотничьи пути пересеклись на полевых просторах. Общий охотничий стаж деда Ивана насчитывает многие десятилетия, но даже в 80-летнем возрасте он еще ходил на охоту: хороший пример для подражания для молодых охотников! Позже его охотничье оружие унаследовали дети, а он снова полностью предался рыбалке.

Нет на этом свете, и уже давно, моих уважаемых земляков, а его сверстников-охотников, в том числе такого же фанатичного стрелка, как и он сам, его родного брата Петра: земля им пухом! Лишь, как память, хранится у Ивана Дмитриевича, в кожаном портмоне, стопка старых, пожелтевших от времени, небольшого формата фотографий, на которых они останутся навсегда молодыми, красивыми, сильными… И так же, как и мы, безудержно, до страсти, увлеченными охотой!

А сколько эмоций высказывалось в адрес русско-пегих, паратых, вязких гончих, которыми, по-хорошему, «болел» в свое время и мой собеседник. С какой теплотой отзывался он о своем любимце 3-х летнем выжлеце Дунае! Из-под которого взял немало русаков и лисиц в окрестных лесах, и который трагически погиб во время гона под колесами автомобиля. Сейчас его фотография бережно хранится в семейном архиве «карточек», некоторым из которых уже далеко за 70 лет…

По утвердившемуся мнению деда Ивана охота без собак — не охота, в чем я его искренне поддерживаю на все сто процентов. И не верить ему нельзя — чтобы иметь право на такое мнение, надо, хотя бы, как и он, прожить в охоте лет этак… 70!

…Тихо мурлычет телевизор на столе, забивая голову никому не нужными политикой и рекламой, свистит ветер за стеной и журчит неиссякаемый ручей воспоминаний старого охотника: он действительно рад гостю! Это чувствуется и по теплу в глазах, и по вниманию к поставленным вопросам, и к ответственности, с которой он на них отвечает.

А я — весь в плену его рассказов, где причудливо переплелись далекие 30-е годы ХХ века и события, свидетелем которых уже был и я. Просто не верилось временами, что я слышу информацию из первоисточника, а не из хроники минувших событий…

Уже нет в живых и супруги деда Ивана, разлетелись по индустриальным городам дети, но мобильные телефоны поддерживают его связь с родственниками, а он сам — желанный гость у многих односельчан, которым иногда продолжает помогать по хозяйству со своей бессменной бензопилой.

Скучать ему не приходится: ведь дело совсем не в возрасте, а в том — на сколько лет человек сам себя чувствует, на сколько он любит жизнь и окружающую его природу. Мой собеседник — яркий пример жизнелюба, оптимиста, страстно влюбленного в природу, охоту и рыбалку. И я более, чем уверен, что и в холодные, длинные осенне-зимние вечера он уже замышляет, куда ранним утром, чтобы не подглядел никто и не сглазил, запустить рыбу по весне или где сделать запруду на ручье, чтобы вода в нем сохранилась и летом…

…Пожелание Ивана Дмитриевича на прощание я запомню на всю жизнь «Чтобы ты, Вадим, дожил до моего возраста, а я еще погулял у тебя на том Дне рождения!». Очень хочется надеяться, чтобы эти пророческие слова мудрого человека сбылись!

16 февраля 2017 года деду Ивану исполняется… 94 года!!!

Многая лета Вам, уважаемый Иван Дмитриевич и дай Бог здоровья!