…Лес становился глуше и мрачнее; валежник на каждом шагу преграждал нам путь, заставляя перелезать через гниющие на земле деревья. Изредка попадались еще ловушки на белок, хорьков и соболей, устроенные на толстых стволах валежника, по которым так любят бегать эти зверьки; но скоро и эти признаки близости человека исчезли. Лишь зверовые тропы со следами изюбров, кабанов, косуль и мелких хищников свидетельствовали об этих единственных здесь обитателях тайги. Молча и медленно, со скоростью не более полутора-двух верст в час, шли мы солнцу вослед, подавленные мрачностью и безмолвием девственной тайги, переживая тревожное чувство путника, не ведающего, что ждет его впереди.

На вершине широкого и плоского бугра сделали привал. Отсюда я надеялся осмотреть местность вокруг, но ошибся в расчетах: лес оказался здесь еще гуще, и лишь взобравшись на высокую ветвистую ель, я представил общий характер окрестного рельефа тайги. На севере виднелись горы, а к югу и юго-востоку расстилалась равнина, покрытая лесом, и далеко на юге обрамленная высоким, синим хребтом. Верстах в двадцати на юго-западе над этой равниной виднелось несколько конусообразных сопок. Как ни всматривался я в призматический бинокль, однако, никаких признаков жилья нигде не заметил.

Около двух часов дня мы спустились в долину, и подошли к речке, уже скованной wльдом. Делая топографическую съемку, пошли вверх по долине. Я с планшетом постоянно должен был находиться впереди отряда. Это позволяло мне при случае попутно охотиться. Вот и сейчас, впереди замелькало, убегая, несколько коз. Не слезая с коня, я дважды выстрелил по ним, но без успеха. Козы скрылись в лесу. Мы продолжили свой путь дальше. Дойдя до намеченного предела и не найдя никаких признаков жилья, ни тропы, мы вернулись к первоначальной точке, где вышли к реке. Тут я решил устроить ночлег. Уже казаки принялись было резать прибрежный камыш для подстилки, а на запылавшем в вечерних сумерках костре приветливо зашипел наш чайник, как вдруг вниз по реке раздался душу раздирающий крик. Несколько мгновений спутники мои настороженно переглядывались. Полные отчаяния вопли вновь разнеслись скорбным эхом по долине, и казаки стремительно бросились в направлении этих звуков. Приближаясь к группе казаков, заинтересованный неожиданным происшествием, я увидел косулю, попавшую в ловушку, а поодаль — подбегающего охотника. Но заметив вооруженных людей, тот сразу повернул и побежал назад. Быстрое появление человека на крик козы дало нам повод предположить, что вблизи есть какое-то жилище, а потому, тут же снявшись с бивака, мы пошли по следам зверолова. Скоро запахло дымом, и под горкой, на берегу реки показалось жалкое строение, окруженное частоколом. Под навесом, нанизанные на веревку, висели шкурки добытых белок и хорьков. Хозяин с испуганным лицом пригласил нас войти. Внутри было тепло и, можно сказать, даже уютно. Скоро зашипел шашлык из дикой козы, распространяя столь приятный для изголодавшихся людей запах. И нетрудно себе представить с каким отрадным чувством полного благополучия закончили мы трудовой день, первоначально суливший нам ночлег под открытым небом на пятнадцати градусном морозе.