С утра солнце щедро ласкало землю своими лучами. Запад был подернут фиолетовой дымкой. Над головой небо стояло синее-синее. К полудню неожиданно небо посерело, с севера потянул холодный ветер и на город набежали черно-пепельные тучи, из которых засеял дождь вперемежку со снежной крупой. Впятером мы собрались ехать на охоту, но Авдей, хозяин моторной лодки, засетовал на погоду и уже раздумал ехать. Двое из наших его поддержали, но Константин Иванович, самый бывалый охотник в нашей компании, напустился на них:

— Чего нюни распустили?! Ничего не стрясется, не сахарные. Плащи-то зачем? Дождь пройдет и утка пойдет. Давай, Авдей, заводи мотор!

Мы выплыли на Томь. Берега в тумане. Плывем, подремываем — ненастье клонило ко сну. К вечеру были уже далеко от города. Дождь перестал. Стало свежо и все, оживившись, завели разные разговоры. Начали говорить о ружьях. Как и подобает, каждый усердно нахваливал свое. Но когда очередь дошла до Авдея, тот неожиданно заявил, что ружье у него дрянное и умолк. Всем стало как-то неловко. Константин Иванович первым нарушил общее молчание:

— А почему ж… дрянное?

Авдей не отвечал, сосредоточенно ведя лодку.

— Ну, раз плохо бьет, — продолжал Иванович, — так на кой черт его держать?! Я б его сдал, да завел стоящее.

Авдей молча смотрел вперед, лавируя по извилистой протоке. Наверное, он уже не рад был своему откровению. Но Константин Иванович не оставлял Авдея в покое и стал настойчиво допытываться.

— Все началось три года тому, — неожиданно начал Авдей. — Поцапались мы с женой из-за ерунды. Она на меня тогда дюже разгневалась и целый день не разговаривала. А на следующий день, собирая на стол, в сердцах и говорит, что теперь, мол, забудешь свою забаву! Какую забаву? — недоумеваю. А такую, говорит, теперь ружье твое заговорено знающим человеком. Я где стоял, там и сел. Ну, думаю, Авдей, держись! Дело во куда повернула…

После того поехал я на охоту с Белкиным, — и Авдей кивнул на нашего знакомого. — Белкин, подтверди, — и продолжил: — Я тогда весь патронташ выпалил и хоть бы одну утку сбил! А ведь до этого как бывало? Почти что ни выстрел — подай сюда! Видно, и в самом деле мое ружье заговорила ведьма какая-то, чтоб ни дна ей, ни покрышки! Пришел я с охоты пустым. Правда, Белкин мне из своей вязки уток подкинул. Пробовал я по совету людей сведущих отвести заговор. Палил из ружья в цель по намалеванной углем бабе с хвостом, потом еще по дюжине чертей, но все равно толку мало. Мажу — и все тут!

Авдей умолк. Едем дальше и тоже молчим. Наконец, Авдей подвел лодку к знакомому берегу и причалили. Высадились, поставили палатки, натаскали дров для костра и стали собираться на вечернюю зорьку. После охоты Авдей на стан вернулся хмурым. Я слышал, что он стрелял, но все попусту, ничего не принес. Остальные с шутками и прибаутками потрошили добытых уток и подвешивали их на ветерке. А Авдей вычерпывал из лодки воду, часто останавливался и подолгу смотрел вдаль. Что угнетало его, нетрудно было догадаться…