Подделка, фальсификация а какой-то степени так же принадлежит истории, как и оригинальная вещь, которой та стремится подражать. Одним из первых на это явление культурной жизни Франции «второй империи» обратил внимание Анатоль Франс. «Меч в стиле Людовика Святого времен Луи-Филиппа», — эта хлесткая фраза не оставляла равнодушными разбогатевших буржуа, спешивших украсить стены спешно возводимых коттеджей «фамильным оружием». Спустя сто лет «реплики» стали общепринятым элементом культурной жизни, не без того, чтобы некоторые «молодцы» не пытались выдавать их за оригиналы. То ли в шутку, что можно понять и оценить должным образом, то ли всерьез, что уже чревато мошенничеством (статья 109 п. 4 УК Украины — от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества) со стороны продавца.

Для начала следует понять, почему подделка остается подделкой, то есть уступает оригиналу в различных качествах и тем самым — выдает себя зрителю. И, как следствие, можно ли представить подделку таким образом, чтобы ее невозможно было отличить от оригинала? Ответ — нельзя, ибо в таком случае она уже не будет подделкой. (Речь идет об анонимных изделиях, в которых отсутствует такой квалифицирующий признак подделки, как фальсификация авторства или принадлежности.) Проблема в том, что изготовление новодела с теми же затратами труда и материалов, что и оригинала, без соответствующей легенды (надписи на артефакте) окажется себе дороже.

Составить убедительную легенду и воплотить ее в металле несложно, тем более что подделки рассчитаны не на профессионалов, которые их просто не покупают, а на дилетантов. Поэтому легенда должна отвечать ассоциативному ряду именно дилетанта, но не профессионала. Это принципиально важно для достижения коммерческого успеха в жанре исторической стилизации. Подделывать можно только общеизвестные вещи!

Нет смысла купить что-то, показать друзьям-завистникам и при этом очень долго разъяснять им, что именно ты купил. Это «что-то» зрители должны узнавать с первого взгляда. Узнаваемость, броскость — когда «историческая реликвия» отвечает потребительским представлениям о ней — вот критерий успеха исторической стилизации.

В качестве примера рассмотрим винтовку Мосина (подробно описанную и проиллюстрированную в статье «Советская «Легенда». Женский взгляд») производства некоего предприятия Н, расположенного в г. Н. — там же, где находится известная Н-ская воинская часть. Последнее обстоятельство принципиально важно для успешной деятельности предприятия, поскольку данная в/ч — база хранения артвооружений — известна всем, кто хоть немного интересуется стрелковым оружием, поэтому как источник происхождения описываемой винтовки, не вызывает никакого сомнения у потребителя. Наоборот, — порождает у него доверие, служит своего рода гарантией подлинности, поскольку, например с того же склада приобретали оружие и солидные германские фирмы, специализирующиеся на торговле антикварным оружием, например Zeughaus Hege. Так предприимчивые люди репутацию и обращают в деньги.

Действительно, сами изделия — винтовка Мосина обр. 1891/30 г. производства Тульского оружейного завода выпуска 1939 г., оптический прицел ПУ3,5 и кронштейн к нему, взятые по отдельности, вполне подлинные. Предмет стилизации в данном случае составляет время и цель установки кронштейна и прицела на оружие. Если кронштейн и прицел были установлены с целью использования их в Советской Армии, то перед нами, независимо от года установки — 1939 г. или 1959 г. — так называемая снайперская винтовка обр. 1891/30 г. Если данная операция была осуществлена (все равно где: на базе хранения или частным предприятием) после 1991 г. — перед нами новодел. А с учетом легенды, о которой ниже — это может быть современным изделием в память о каком-нибудь историческом событии. В данном случае — советско-финской войне 1939-1940 гг., известной как «Зимняя кампания».

Здесь следует особо отметить корректность поведения продавца. Он нигде документально не утверждает, что изделие подлинное. В худшем случае — позволяет покупателю и себе добросовестно заблуждаться. Вместе с тем, при наличии на базе хранения соответствующей документации, создать такое «документальное подтверждение» (о котором ниже), будь на то умысел, ничего не стоило бы. Попросту, к чести продавца, речь идет о сознательном отказе от умышленной фальсификации.

Рассмотрим путь установления экспертом подлинности предлагаемого предмета. Собственно, путей таких два: условно назовем их «военный» и «штатский». Как поступил бы историк-оружиевед?