Заканчивая свои воспоминания об Алтае, не могу не рассказать одной курьезной истории, которая случилась на охоте летом 1887 года.

3 июля приехал ко мне Андрей Андреевич Н. и без всяких предисловий сказал:

— А вы, Александр Александрович, не поедете ли на медвежью охоту?

— Как, летом? Караулить на лабазе хотите? — спросил я.

— Нет. Вы разве не слыхали, что у деревни Овчинниковой вот уж с неделю ходит медведь? Жителей напугал до того, что теперь они сидят дома, боятся и на покосы выехать.

— Слышать-то я слышал, да только не верю, поди-ка все врут.

— Чего врать — это факт! И я уж получил от волосного старшины официальное заявление: собрать народ и сделать облаву.

— Ну, хорошо, но кто же поедет? Ведь мы вдвоем не составим облавы?

— Так вы решайтесь, а там уж я найду. Мне и воинский начальник даст человек пять лучших стрелков из бывших охотников. Тут медлить нельзя, и я уже дал знать, чтоб старшина собрал народ к 5-му числу. Завтра и поедем. Деревня недалеко — третья станция по Бийскому тракту. Так вы поедете? Я вас довезу по обязанностям службы. Решайтесь! Вчера на мельнице у Платонова видел Генриха Мартыновича Б. — так и он с сыном собирается ехать.

— Как, и Б.? Вы шутите! Ведь он не охотник, ружья боится, а сын его совсем еще мальчик.

— Да что за дело? Пусть едут, а мы дадим им надежных помощников…

— И сделаем из них медвежью котлету, — добавил я.

— Ну, что вы! Вчера Б., получив ружья от Платонова, нарисовали мелом на амбаре медвежью фигуру и часа два жарили в нее пулями.

— А разве сам Платонов не собирается?

— Нет, почему-то отказывается.

— Жаль! Он-то получше десятерых Мартыновичей… А Савелий Максимович?

— Тоже не едет, говорит, устарел, да и штуцера не имеет.

— А Шутницкий поедет?

— Нет, не собирается и он, а по обыкновению шутит, что немного глуховат, да и раньше с Михаилом Потапычем знаком не был, то и под старость не желает заводить с ним знакомства…

— Ну, хорошо, я согласен. Только вы за мной заезжайте, ведь вам по пути, а я к утру буду готов и припасу какую-нибудь закуску…

На том мы и порешили. 4 июля, переплыв на пароме Обь, в часов 10 утра были уже на первой станции в селе Белоярском. Там исправник заехал к своему сослуживцу становому приставу, хорошему охотнику, человеку богатырского роста и сложения. Тот согласился ехать с нами, и тот час велел подать себе лошадей. Охотники из военной команды со штуцерами были отправлены раньше.

Под вечер мы были уже в Овчинниковой и первым делом спросили о медведе. Нам сказали, что дня четыре тому он напугал одного крестьянина, который косил на лесной лужайке. Зверя первой увидала или почуяла его лошадь и, испугавшись, оторвалась с привязи и, храпя, во весь дух умчала в деревню. А мужичонко стал кричать и бруском тенькать в литовку (косу). Затем осип и бросился наутек без ума в деревню. С этого переполоха жители деревни третьего дня собрались и сами сделали облаву. Медведя нашли в ближайшей лощине, поросшей кустами и небольшим лесом. Погнали на засевших впереди стрелков. Но медведь выскочил на одного облавщика, который ударил его кистенем в лоб. Медведя хоть и ошеломило, но он смял мужика и немного поранил ему голову. В это время какой-то стрелец пальнул в медведя из винтовки. Тут на выстрел сбежался народ. Мишка переметнулся в кусты и исчез незаметно…

— Вчера его не видели? — спросил исправник.

— Нет, не приметили, ваше высокородие! Верно, куда-то упорол ён с перепугу.

— Ну, а крови не было, где его стреляли?

— Нет, не видали. Да, должно полагать, мимо пальнул…Там такая суета была, что не приведи бог! Всё затоптали…

— Ну, а мужик, которого поцарапал, живой?

— Живой, живой! Ничего не сделалось, только маленько ему лоб «погладил»…

В это время приехал отец Б. с сыном, и пошли новые расспросы разговоры, суждения, предположения и прочее…