…Сотни миль Миссури течет в очень высоких обрывистых берегах, вначале каменистых, а потом глинистых. Всевозможные коряги и топляки, обвалы берега и заторы из древесных стволов сильно затрудняли продвижение экспедиции. Через некоторые заторы люди вынуждены были прорубаться, стоя в лодках или же выбираясь на зыбкую поверхность затора…

По всей реке полоскались дикие гуси и утки, а в сезон гнездования их яйца можно было найти везде на песчаных отмелях. Дикая индейка в низовьях Миссури водилась в те времена в больших количествах. Путешественники встречали ее потом и выше по реке. Дикие индейки совсем не боялись людей и, сидя на деревьях, спокойно смотрели вниз, на проплывавшие под ними челны экспедиции.

Эта птица в изобилии водилась в лесистых местах бассейна Миссисипи и была изумительна на вкус. В глухих дебрях, где невозможно было раздобыть хлеб, белые пионеры ели вместо него ломтики ее нежного белого мяса. Тогдашняя дикая индейка по размерам почти не уступала самым крупным из своих потомков, ставших ныне домашней птицей. Крупные особи индеек достигали трех футов в высоту (почти метра) и весили до 40 фунтов (18 кг). Говорили, что попадались индейки и до 50 фунтов! Верхушки высоких деревьев на заре оглашались голосами этих лесных часовых. Они кричат, и, казалось, будто передают друг другу какой-то пароль; их перекличка разносится на сотни миль вокруг. Крики столь громки, что в течение часа или больше слышна лишь одна индюшачья многоголосица. Вскоре после восхода солнца голоса их стихают, индюки спускаются с деревьев на землю; здесь, распушив украшенные серебристым бордюром хвосты, с важным видом ходят и пританцовывают вокруг своих застенчивых подруг. Когда в 1540 г. испанский конкистадор Эрнандо де Сото со своим отрядом в 600 человек подходил к Миссисипи со стороны Флориды один из вождей индейцев племени чироки направил ему носильщиков с грузом из 700 (!) индеек в подарок.

По берегам многих притоков Миссури росли чудесные леса, полные оленей. (Позже некоторые первопоселенцы держали оленей у себя в загонах). Оленей было несколько видов (белохвостый, вапити, чернохвостый и его разновидности); у некоторых добытых оленей слой жира достигал толщины четыре дюйма. Путешественники охотились на любую дичь, которую желали и совершенно не испытывали недостатка в свежем мясе. Ежедневно для нужд экспедиции отстреливалось четыре оленя, либо один лось и один олень, а когда достигли области прерий, то один бизон. Первого бизона охотники экспедиции застрелили где-то на крайнем юго-востоке нынешней Южной Дакоты. Вскоре стали попадаться большие стада бизонов. Не имея еще понятия о том, какими бывают по-настоящему крупные, тысячные, их стада, участники экспедиции пришли в восторг. А через пару дней они были поражены, встретив первое стадо в полтысячи голов.

Бывалые охотники тех лет утверждали, что в ясную погоду зимой о приближении крупного стада за горизонтом они догадывались по облаку пара, выдыхаемого бизонами. Во время брачного периода самцы вступали в яростные поединки. При этом глухой монотонный гул, вызываемый топотом их ног, мычанием и ревом был слышен за пять-шесть миль от места битв. Даже выстрел не производил ни малейшего впечатления на рогатых «гладиаторов».

Охота в таких условиях становилась довольно простым делом. При этом использовались лишь лучшие части туш убитых бизонов. Нередко ограничивались вырезкой с обоих боков, весом по фунтов 100 каждая (до 50 кг). Превыше всего ценился бизоний горб, да еще язык. В почете за вкус и удобство перевозки были также мозговые кости, их приторачивали к седлу про запас.

Охотникам было очень просто снабжать мясом остальных участников экспедиции, плывущих по реке. Куски мяса подвешивались на ветке приметного дерева, на высоте, до которой не могли дотянуться голодные волки. Их стаи, нередко по дюжине зверей в каждой, следовали за стадами бизонов. За то недолгое время, что мясо висело на дереве, оно делалось еще лучше.

Охотиться на бизонов было легко, но не всегда безопасно. Обычно, даже смертельно раненный бизон успевал пробежать некоторое расстояние, прежде чем рухнуть на землю, и, случалось, нападал на охотника. Это было очень опасно, особенно для пешего или всадника, в скачке сброшенного лошадью.

В травянистых прериях, зеленых и ровных, как лужайки для игры в гольф, то и дело на глаза попадались различные животные: бизоны, олени, лоси, антилопы (вилороги), медведи. Куда ни посмотришь, везде на равнинах и холмах пасутся многочисленные стада животных. Особенно много живности собиралось в невысоких дубовых зарослях, где было полно желудей. А по берегам реки повсюду встречались индейки, голуби, гуси, утки.

На протяжении первых нескольких сот миль вверх по Миссури ее берега покрывали буйнотравные, казавшиеся бескрайними степные пастбища. Травы стояли плотной стеной, и даже медленно идти по ним было трудно и мучительно. Настоящим бичом здесь были степные пожары. Однажды Льюис и Кларк чуть было не погибли во время такого пожара, который пронесся мимо их лагеря с величайшей скоростью и являл собой ужасающее зрелище. Лишь сильный дождь или встретившийся на пути огня широкий водный поток, либо заболоченный участок гасили и останавливали огонь. Огненное зарево горящей прерии иногда бывало заметным за 40 миль (свыше 60 км), а о приближении огня можно было догадаться по хлопьям золы и пепла, обильно падавших на землю с неба, хотя сам пожар был еще очень далеко. Всякий раз, когда в огонь попадало стадо бизонов, многие из них сгорали заживо, а уцелевшие бизоны сотнями бродили по выжженным дотла равнинам — ослепшие, с опаленной шерстью, обожженным телом, медленно умирающие мучительной смертью от ужасных ожогов…