СОРОКИ

Все охотники знают — нет птицы вреднее сороки. Летом она гнезда уток и куликов разоряет. Осенью идет охотник по болоту, а сорока впереди стрекочет, тревогу поднимает. Глядишь — где-то бекас вне выстрела поднялся, или крыжень за спиной крыльями захлопал и свечой под небеса взвился. Тоже и в лесу. Услышит заяц сороку и через мелколесье, через папоротники скок-поскок да и был таков. Приходится ни с чем охотнику возвращаться.Однажды приехал я к знакомому лесничему в черниговские леса. Декабрьские морозы сковали проселки, посеребрили сухую траву, ковер из листьев. Искать зайцев в такую погоду бесполезно. В лесу охотника далеко слышно. Но не сидеть же в избе.

Закинул я за плечи ружье и в лес. Кружил, кружил по лесным полянам, пока не заблудился. Уже начало смеркаться, когда увидел я старую пожарную вышку. По трухлявым ступенькам забрался на смотровую площадку. Задумчиво, чуть слышно шумели сосны, тянулись темно-зелеными волнами до самого горизонта. Раз за разом выстрелил я из обоих стволов, но никто мне не ответил. Не хотелось оставаться на всю долгую зимнюю ночь в лесу, однако делать было нечего. Принялся я собирать для костра хворост.

Вдруг впереди застрекотали сороки, и через мгновение я увидел длиннохвостую птицу. Белобока устроилась на сосновой ветке, застрекотала у меня над головой. Вскоре появилась ее приятельница, потом еще третья. И тогда я вспомнил старую охотничью примету: "Вечером сороки всегда летят в лес от жилья".

Поднял я рюкзак, взял ружье и пошел вперед. Через полчаса увидел я знакомый стожок. Дальше осинник, потом сарай под соломенной крышей, и вот уже замигал огонек в доме лесничего.

Так выручили меня в тот раз сороки-белобоки. Спасибо им!

РУСАК И КУРОПАТКИ

Устроил заяц-русак за рекой себе жилье. Вырыл под ледяным настом нору с окошком в крыше и зажил припеваючи. Хотя снег и глубокий да еще ледяной коркой укрыт, не унывает косой. Днем в своей ледяной избушке отлеживается, а ночью, как только месяц на небо выйдет, бежит русак через речку, через огород к саду. Под яблоней заяц приподнимется на задних лапах, передними в белых рукавичках ухватится за ствол деревца и острыми зубами-резцами: Раз! Раз! по стволу. Так и грызет всю ночь. Набивает брюхо горькой корой.

Однажды прискакал заяц в свою столовую, пристроился под яблоней и вдруг вверху как бахнет: "Бом!" И по всему саду: "Бом, бам, бам, бом!" Русак уши прижал да стрелой через поле, мимо огорода к реке. Притаился в своей избушке — ни жив, ни мертв.

А садовый сторож — ветер — все крутил и крутил вертушку, прилаженную на высоком столбе над яблонями. Вместе с вертушкой крутились деревянные молоточки, гремели по жестяному листу, распугивали длинноухих зверьков. За день русак здорово проголодался. Решил попытать счастья на огороде. Звон из сада сюда почти не доносился, и заяц принялся разгребать слежавшийся снег. Косому повезло. Разжился он морковной ботвой, да еще несколько почерневших от мороза капустных листьев досталось.

Утром пожаловали на огород три серые с коричневыми пестринами курочки — серые куропатки. Не достать птицам корма под глубоким снегом. А здесь для них заяц постарался. Показались из-под разрытого снега на огородной меже сухие стебли лебеды и репейникка. Принялись куропатки выклевывать семечки. Лапками будто куры разгребают бурьян, только шелуха по ветру разлетается.

Так до самой весны помогал русак куропаткам. То подсолнух под снегом найдет, то на сноп соломы ржаной наткнется. Когда растаял ледяной заячий домик, перебрался русак в поле. Привольно стало и зайцам, и куропаткам на зеленых, шелковых озимях.

КАК ЗИМУЕТ НУТРИЯ

У бывшего бакенщика Егора в сарайчике, пристроенном к избушке, вместе с парой старых весел и полосатыми шестами-глубомерами стояла большая проволочная клетка. Раньше в клетке жил нутриенок — пушистый, цвета темной соломы, зверек. Хотел Егор сделать себе нутриевую шапку-ушанку. Но однажды забыл он запереть клетку, и нутрия, поднявшись на задние лапы, открыла проволочную дверцу, выбралась на песок и исчезла в прибрежной осоке.

Зверек поселился в зарослях тростника на мелководье. Нашла здесь нутрия небольшой островок из срезанных тростниковых стеблей. Не знала она, что это кормовой столик ондатры. На островке среди высоких тростников нутрия пряталась от августовского солнца. Тащила сюда листья и цветки желтой кубышки. Плавая вокруг островка, кормилась зеленой ряской, ныряла за водяными орехами.

Когда неожиданно явилась хозяйка островка — ондатра, — нутрия ссориться с ней не стала, нырнула и медленно поплыла к заросшему густым камышом заливу. Здесь нутрия подгрызла несколько камышин так, что верхушки их оказались в воде, а сверху настелила листья осоки и стрелолиста. Получился островок, похожий на кормовой столик ондатры, только побольше.

Вечером, когда засыпали белые кувшинки, нутрия отправлялась кормиться в мелководный залив. Всю ночь хрустела она сочными листьями осоки. Иногда с дальних озер ветер приносил одинокий крик цапли, и тогда нутрия поднималась на задних лапах и прислушивалась. Но было тихо. Только шелестели, переговариваясь между собой камыши, да плескалась посреди залива мелкая рыбешка, спасаясь от острых щучьих зубов. Когда над камышами пролетали первые чайки, и предрассветный ветер поднимал в заливе небольшую волну, нутрия отправлялась на свой островок.

Постепенно начала остывать вода, а листья осоки сделались жесткими и сухими. Теперь нутрия грызла камышовые стебли, доставала со дна толстые корни стрелолиста. В поисках корма зверек все дальше и дальше уплывал от своего залива.

Однажды попала нутрия на песчаный остров, окруженный рогозом, рдестом и водяной гречихой. Здесь в дупле старого березового пня жила знакомая нутрии маленькая ондатра. Шубка у ондатры потемнела, стала пушистой и блестящей. Устроилась и нутрия неподалеку от дуплистого пня под песчаной кочкой.

Вскоре путешественники-паучки отправились в полет на своих тонких паутинках. В заливах и на мелководье погасли огоньки болотных цветов. По полям и перелескам шла осень...

Ночью над водохранилищем светила большая чистая луна. К утру лег мороз. Прозвенел ветер в бронзовых листьях высоких дубов, засвистела над песчаными отмелями вьюга.

Когда в прибрежном лесу затихло, и малиново-блестящая заря охватила половину неба, ондатра вылезла из своего дупла на лед, принялась строить из сухих камышин кормовую хатку. Нутрия проголодалась, но сухие камыши не захотела грызть. Нырнула она в полынью, вытащила из ила твердое корневище кувшинки и начала всплывать. Однако промоины над зверьком не оказалось. Испугалась нутрия и, часто перебирая лапками, быстро поплыла подо льдом.

Хорошо, что лед еще был некрепкий, и, когда нельзя было больше оставаться под водой, нутрия вынырнула, пробив головой ледяную корку. Вылезла она на лед и неуклюже запрыгала к берегу.

Стала для нутрии домом маленькая пушистая сосенка, а едой — дубовая кора да тонкие веточки лесного ореха. Но через несколько дней кора показалась ей слишком горькой, а ветки сухими и жесткими.

За ночь намело в лесу сугробы. Нутрия вылезла из-под заснеженных сосновых лап и отправилась искать еду повкуснее. Медленно тащилась она по снегу, все чаще и чаще отдыхала, присаживаясь на задние лапы и, когда сил совсем не осталось, услышала вдруг за невысоким кустарником плеск живой не замерзшей воды.

Обрадовалась нутрия, увидев обрывистые берега и черную глубокую воду обводного канала. Скатилась по заснеженному склону, поплыла вдоль берега к редким кустикам засохшей осоки.

Песок под крутым берегом еще не промерз, и нутрия быстро вырыла себе нору. Устроила из осоки не очень мягкую, но сухую подстилку. Вскоре узнала нутрия, что растут здесь на дне вкусные водяные орехи. Но главное — канал глубокий, и есть течение. Вода в канал попадала из водохранилища, просачиваясь через толстый слой песка, и, поэтому, как не злилась зима, лед затянул мелководье лишь в феврале, а в черном омуте под обрывом отражались, как в зеркале, заснеженные верхушки сосен.

Теперь нутрия ночью спала в своей норе, а на рассвете отправлялась за водяными орехами. В ясные морозные дни она часто грелась на солнышке, устраиваясь на куче хвороста неподалеку от берега.

Весной нутрия не вернулась на водохранилище. Так и осталась жить в норе на берегу канала.

Когда снег растаял даже в глубоких лесных оврагах, пришел к заводи, что напротив нутриевой норы, рыболов — бакенщик Егор. Посреди канала увидел Егор черную корягу. Только собрался разматывать удочки, раздался громкий всплеск, и "коряга" нырнула.

Улыбнулся рыболов, вспомнив нутриевую шапку, убежавшую от него прошлым летом. Вот нутрия выплыла у противоположного берега, прошелестела в прошлогодней осоке и пропала. А Егор начал привязывать к удочкам колокольчики. Ведь леску в сумерках не видно, того и гляди клев прозеваешь.