Шаги звучали внушительно и четко. Словно щелчки затвора в сводчатом зале. За их вычурным причудливым эхом рисовался образ огромного помещения. Гулкого пустого пространства, не искалеченного тесными стенами и низкими потолками.
– Это сюрикен? – Да. Тот самый знаменитый сюрикен, атрибут фильмов о средневековой Японии.
– Я представлял его не таким.
– Побольше и более блестящим, да? Но это – подлинная вещь. Из арсенала настоящего ниндзя, а не от реквизитора киностудии. Кстати, в моем собрании – только подлинники. Ни подделок, ни современных стилизаций… И еще. Большинство предметов – уникальны. Имеют историческую или художественную ценность. Для ружей я еще делал исключение, иногда приобретая просто понравившиеся модели. С них начиналась моя коллекция. Тогда, в молодости, нынешними возможностями я еще не обладал… – Простите, а что это такое? – Это – малайский крис. "Крисом" на западе Украины издавна называют карабин. Но для малайцев "крис" – нож с вот таким необычным лезвием. Сейчас поднимем стекло… Вы сможете взять его в руки. Левее – датчик движения, просто укажите пальцем на понравившуюся вещь, панель сдвинется.
– Ох, извините! – Ничего. Эти стекла невозможно разбить. Их и взорвать-то непросто. Мои игрушки умеют за себя постоять… Магнитофон-то ваш цел? – Да, запись идет, все нормально.
– Вот совсем необычная вещь. В центральной Африке ее называли –"гангата", в западной –"хунга-мунга". Жутковатое порождение черного континента… На паука похоже, правда? – Да. Или на растение.
– Этим метательным снарядом можно убить на расстоянии в сотню шагов. Томагавк с эспантонным лезвием на сто шагов не метнешь, пожалуй. Но в умелых руках индейца он тоже опасен. Видите насечки на рукоятке? Этот принадлежал вождю одного из канадских племен.
– У меня такое чувство, что самое интересное вы приберегли напоследок. Вот за этой дверью… – Она сейчас отворится – и вы все увидите. Негромкий пневматичий вздох не был похож на скрип дверных петель. С таким звуком размыкаются лишь губы влюбленных… Казалось, магнитофонная пленка запечатлела момент, когда, повинуясь волшебному слову, разошлись стены горы, открывая пещеру Алладина. Впрочем, так оно и было на самом деле.
– Плита из композитного сплава. Выдерживает колоссальную ударную нагрузку. Практически не поддается автогену. Здесь – ценнейшие экспонаты работы старинных мастеров. Образцы с инкрустацией, украшенные драгоценными металлами и камнями. Есть даже изготовленные из чистого золота. А кроме того – то, что лично мне наиболее близко и дорого.
– Дорого? – Ну да. То, в чем словно воплотилось мое мировоззрение. Короткоствольное нарезное оружие. Неотъемлемый, с моей точки зрения, атрибут безопасности и гражданской свободы.
– Извините, я сейчас кассету сменю… Один, один, проба записи… Мы с вами разговариваем около двух часов. Зная, какой вы занятой человек, я, признаться, не ожидал столь продолжительной и интересной беседы… – Хотите ощутить себя историческим лицом? Держите.
– Маленький изящный пистолет… – Это "деринджер" тридцать восьмого калибра. Из его "собрата" был застрелен Авраам Линкольн. Линкольн что-то предчувствовал в тот день и попросил дежурного офицера сопровождать себя. Но такой вот кусочек металла перевесил и великолепную интуицию Аба Линкольна, и волю к жизни этого сильного человека. "Деринджер", который у вас в руке,– та же модель, но предназначенная для покупателей иного круга. Убийца Линкольна Джон Бут – актер. Ему столь богато украшенные вещи были не по карману.
– Можно задать вам личный вопрос? – Почему нет? – Вы входите в число самых обеспеченных и влиятельных граждан страны. Обычно оружие хотят иметь люди слабые и беззащитные. Они подсознательно видят в нем способ разрешить свои внутренние проблемы. Тем самым восполнить недостаток мужества, отваги, везения… – Я понял, можете не продолжать. Вот, кстати, обратите внимание, пистолет китайского производства. Маузер, так называемый "Тип 17", модель "Янь". Название созвучно слову "ян", китайскому обозначению мужского начала. Фрейд нашел бы в этом пищу для сложных интерпретаций. А на деле все просто. Янь Си Шанем звали военного губернатора провинции Шаньси, вооружившего свою личную армию этим необычным полуавтоматом. Осталось их всего несколько штук. И все – в частных коллекциях. Да. Я люблю оружие. И знаете, почему? Потому что оно – одно из самых честных проявлений овеществленной человеческой мысли. Книги лгут нам. Философы изображают красивые неживые утопии. Служители культа за плату благословляют армии, освящают во имя любви к ближнему военные корабли. Но когда тебе в лицо смотрит "зрачок" ствола… – Упаси Боже...
– Я только хочу, чтобы вы меня поняли. Так вот. Оказавшись на линии прицела, ты вдруг понимаешь, что взгляд этот – прям и честен. Он сулит тебе только то, что сулит. На хороший пистолет можно положиться так, как никогда нельзя положиться на хорошего человека. Люди сделаны не из железа. Прочность любых отношений имеет предел, какие бы испытания ее не закаляли.
– Еще раз спасибо за интервью и экскурсию. Я совершенно не сомневаюсь, что наши слушатели оценят не только рассказ о коллекции – одном из интереснейших частных собраний, которое мне довелось повидать….
– Вы, кстати, были первым из журналистов, его увидевшим… – Спасибо… Думаю, у тех, кого заинтересовала наша передача, сложится также определенное представление и о вас... Как о человеке, отыскавшем в жизни свою истину и сумевшем воплотить ее в позицию. Или даже в стиль, в способ существования. Очевидно, стиль этот по-своему изящен и отнюдь не дешев. Ведь то, что мы с вами рассматривали – дорого стоит? – Не знаю, как и ответить. В одном лишь зале современных вооружений – более двадцати тысяч образцов. И каждый в своем роде единственный или редко встречающийся. Многие вообще не имеют цены. Как, скажем, полотна Рубенса. К слову, ни одна единица хранения из строя не выведена. Все – в рабочем состоянии. Это делает собрание особенно ценным.
– Едва не забыл. В начале беседы вы обещали познакомить меня с вашим любимцем – бультерьером. По опыту знаю, что, наблюдая за домашним животным, непременно раскроешь какую-то новую черточку в характере его хозяина.
– О чем это вы? – О вашем пит-буле. Вы обещали показать мне его. Если можно.
– Пожалуйста. Он всегда при мне.
– Но это же… –"Ayто-оpднaнc" –"пит-бyль". Американского производства. В основе – знаменитая конструкция Кольта. Сорок пятый калибр. Абсолютно надежное оружие карманного размера. Пули "уэйдкатер" повышенного останавливающего действия. Тяжеловат... Но я действительно привык к нему, почти как к живому.
– Возможно ли это? – Привыкнуть к оружию убийства, да? А вы никогда не задумывались, сколько жизней спасли пистолеты и револьверы, оказавшиеся в руках людей, послушных закону? В американских штатах, где скрытое ношение оружие разрешено, вы можете спокойно ходить по улицам. Грабитель не потянется за вашим бумажником. Насильник не бросится на женщину, зная, что получит отпор. А попробуйте ночью пройтись по лондонскому Сохо. Или по Нью-Йорку, где стволы при себе дозволено иметь только копам? Мне, например, уличные грабители не грозят. Я пешком давно не гуляю. Но и здесь, в этом доме...
– Более похожем на дворец… – В этом особняке, защищенном не хуже крепости. Если расклад выйдет не в мою пользу – а ведь всякое бывает… Так и собаки враз нюх потеряют, и сигнализация не звякнет, и охрана не пискнет... Но вот эта игрушка... Она только с виду – игрушка. Я верю в нее. И в себя. Такова моя жизненная философия – видеть верность, преданность и силу лишь там, где они есть на самом деле. Быть защищенным от чужой лжи и не предаваться самообману… * * * ... – Это все? – спросил следователь.
Жужжала муха, пытаясь вырваться из липкого перекрестья паучьей сети.
– На третьей кассете еще мой комментарий есть.
– Я прослушаю eго позже. Что вам известно о герое вашей последней программы? – Немногое. Один из самых преуспевающих бизнесменов страны. Последние годы – в публичной политике. Происхождение стартового капитала темное. Поговаривают –"черный" реэкспорт энергоносителей, контрабанда цветных металлов. Сфера нынешних интересов – экспортно-импортные операции на рынке вооружений. Фигурировал как персонаж в нескольких "замятых" скандалах. Продажа якобы разукомплектованной бронетехники на Ближний Восток… По цене металлического лома, хоть взаправду там сугубо секретная электроника стояла и новейшая отечественная система наведения… Судился с газетой, которая написала об этом, и выиграл процесс. По анкете – кристально чистый человек, не сидел, ни разу не привлекался. Да вы ведь куда больше меня об этом знаете.
– Но, в отличие от вас, я с ним не был знаком… Привычным жестом следователь поправил очки. Ему смертельно хотелось спать. Журналист догадался о его усталости по нескольким почти незаметным признакам. Держался офицер безупречно бодро.
– Ну что это за знакомство? Интересующий вас бизнесмен имел несколько программ на разных каналах радио и телевидения. Главным образом посвященных оружию и охоте. А может, и сами каналы через подставных лиц контролировал. Не знаю. Как спонсор или соучредитель нигде о себе не заявлял. Предложение записать радиорассказ о его коллекции было для нашей редакции неожиданностью.
– Почему? – Почему… Журналист замешкался. Прошло несколько секунд, прежде чем он облек свое недоумение в конкретную формулировку.
– Да потому, что история моей последней передачи с самого начала странной была какой-то. Обычно люди, подобные ему ("ему" он тщательно выделил интонацией), живут в замкнутом мире. Никого к себе на пушечный выстрел не допускают. Во всяком случае – прессу. Даже карманную. Вся информация, исходящая от них, фильтруется через пресс-секретарей, команды имиджмейкеров, специалистов по общественным связям… И тут вдруг. Приглашают обычного репортера, не звезду даже, "серую мышь"...
Едва уловимым движением следователь показал, что оценил скромность собеседника.
... – Везут по мощенной чуть ли не мрамором дороге, через лес... Его лес, куда чужим ходу нет... В особняк вроде Трианона или Версаля... Все показывают – мельком, походя, но ведь не случайно же. И корт посолиднее Уимблдонского, и пруд с выложенным кафелем дном. Там еще подсветка под водой...
Следователь кивком дал понять, что тоже удивился подсветке...
– И все это – ради того, чтобы записать передачу о собрании оружия? Пусть даже редком и очень дорогом? Я сперва думал – чувство коллекционера взыграло. Захотелось всем поведать о том, чем сам дни и ночи любуется. Потом решил – тут политика. В парламенте ведь как раз законопроект об оружии обсуждался. Но потом показалось...
– Что? – Видите ли, сдается, он на этом пунктике чуточку сдвинулся. Целую лекцию мне прочел. Ариосто, Сервантеса, Троцкого, Мао Цзедуна цитировал. "Винтовка рождает власть". Дескать, золото – грязь. Пришло и уйдет. Вместе с ним – и люди, которые в верности клялись. А хорошее оружие не подведет, не предаст, не обманет. Колбасу из чужих рук не возьмет, как собака. Честно сказать, не по себе стало. Ну вот вроде подведет сейчас к алтарю, а там вместо иконостаса –"Калашников". Такое чувство, что он вправду верил всему, о чем говорил. Может, человеку вдруг заявить о себе понадобилось? Ну, показать, что он – на плаву, в тень не уходит, ничего не боится. Эдакий символический жест: никому не поддамся, всех порву. А? – Да нет, похоже, свою коллекцию он и вправду любил. Считал самым ценным своим достоянием.
– Право же, ничем более вам помочь не могу. Я ведь и видел-то этого человека только раз, во время интервью.
– Собственно, мы потому вас и потревожили, что вы, по всему судя, последний из тех, кто с ним разговаривал.
Подписанный пропуск журналист взял не сразу. Он словно засомневался на миг – придержать слова, вертевшиеся на кончике языка, или дать им свободу.
– Вы что-то хотели сказать? – Спросить. Как это случилось? – Тайна следствия.
– Меня секретные подробности не интересуют. Послушайте, я вам отдал все пленки. А мог бы сказать – черновые записи стер, ничего не осталось. Все равно ведь – секрет Полишинеля, завтра газеты все в деталях распишут.
– Да так вот и случилось – как покойник предполагал. Пришли среди ночи. В объективы телекамер слежения ничего подозрительного не попало. Охрана не пискнула, сигнализация не звякнула.
Забрали только бумаги из сейфа. Ни од ной из его бесценных железок не тронули. Денег тоже не взяли. "Пит-буль" его любимый лежал под подушкой. С досланным патроном, но на предохранителе. Не дотянулся… А скорее всего – проспал собственную кончину. Вот как бывает.
Странное, почти болезненное любопытство овладело вдруг журналистом. Следующий, пришедший на ум вопрос показался ему нелепым. Но почему-то важным. Будто ставящим точку в конце длинного непонятного предложения.
– А вы не скажете, из какого ствола его… То есть мне вдруг подумалось… С каким оружием в руках залезли убийцы к знаменитому коллекционеру, королю оружейного рынка? – Да ни с каким,– следователь подавил зевок. Теперь уже ясно было: устал он необычайно.
– Тупым предметом по голове. Одним ударом. Скорее всего – камнем, положенным в носок. Старая бандитская штучка. Сработали профессионалы. Серьезные. А профи, они ведь, знаете, без крайней нужды ничего криминального в карманах своих не таскают.