Разбудила меня бабушка:
– Поднимайся охотник! Дед Никита приходил, сказал, чтобы через час у него был в полном снаряжении. Одежда вон вся твоя готова, "сидор" (сухой паек) на столе в газету завернутый. Умывайся, поешь да беги.
Я очень старался и спешил. В итоге был готов раньше установленного времени. Бабушка проверила все мое обмундирование и благословила на успешную охоту.
Дед Никита стоял на крыльце со своей неизменной цигаркой и попыхивал самосадом. Поздоровавшись, он зашел в дом и быстро возвратился опоясанный поясом из пакли (пакля использовалась в шомпольных ружьях вместо пыжей) с двумя сумками по бокам и с ружьем за плечами. Одежда на нем не слишком отличалась от повседневной. На голове самодельная заячья шапка-ушанка с опущенными клапанами. На связанный из грубых шерстяных ниток свитер наброшена фуфайка, прошитая не как обычные, а какими-то крестами, брюки из грубого полотна. На ногах бурки (распространенная на полесье сельская зимняя обувь из плотной простроченной шерстяной ткани и технической хлопковой ваты) в туго облегающих самодельных галошах. Штанины брюк опушены поверх бурок и внизу перехвачены шнурками.
Старый охотник оглядел меня со всех сторон и остался доволен моей экипировкой. Единственный недостаток он заставил меня устранить немедленно. Пришлось вытаскивать штанины из голенищ, опускать поверх бурок и обвязывать внизу шнурками.
– Ежели штанины в бурки заправить, то при ходьбе по глубокому снегу туда мало-помалу по снежинке да по льдинке и натопчется. Как ходить тогда? В том месте штаны промокнут быстро, холодить ноги станут, комки давить будут до мозолей, охота уж не на уме будет. А в таком виде снег мимо протираться и осыпаться будет. Ноги в тепле – человек не мерзнет. Запомни это, – приговаривал дед, помогая мне наладить одежду. – Вот уж теперь, как надо. Полный порядок. Сейчас путь маршрута своего обозначим. Пойдем через реку к Устечку, затем выйдем на окраину Гая. Сделав небольшой бросок, отведаем Пекуровские лозняки, а оттуда Рангову протопчем. Как видишь, длинным путь будет. Это по летнему ходу недалеко и легко, а зимней порой с высоким снегом трудности значимые, путь в три раза длиннее оказывается. Сейчас оружие к стрельбе приготовим, и вперед.
Свершается! Настал долгожданный час моего участия в настоящей охоте. Дрожали руки. Мне казалось, что нет такого места на теле, которое бы не дрожало. Волнение нарастало, биение сердца отдавалось в висках, на шее. В груди сердцу не хватало места, оно поднималось все выше, подошло под гортань, перекрыло дыхание. Изо всех сил я пытался успокоиться, но это не удавалось и меня уже колотило всего от головы до пят.
– Што зубами стучишь, лихоманишь весь? – заметив мое состояние, спросил дед, – неужто волнение первой охоты тебя обуяло. Верно, браток, вижу, сердце твое скоро из груди выскочит. Рад за тебя. Будешь охотником, как пить дать. Коль на старте колотун взял, значится, есть в твоей крови задаток природы, есть струнка охотника, успеть бы только передать тебе познания в этом деле. Скажи честно, когда с рогаткой или самопалом охотить сойку в Гай идешь, так же колотит тебя? Нет? Видишь, потому што дело уже привычное, а здесь впервой. Вот я сколько лет охочусь, а каждый раз волнение есть. И не избавимся мы от него никогда, потому што это внутри нас, людей интересующихся и любящих эти занятия. Так что зарядим "лебедушку"* и рушим.
Привычным, отточенным движением руки ружье было снято с плеча и опустилось прикладом на ногу деда Никиты. Он слегка отвел ствол от себя, извлек шомпол и передал мне. Из правого мешочка зачерпнул жменю пороха и аккуратно высыпал в ствол, слегка пошатывая его. Из пояса-"пыжовника" легко вытащил пучок пакли, которая тут же была воткнута в отверстие ствола и шомполом дослана глубоко и с большим усилием. Пыж прессовался несколько раз, причем все сильнее и сильнее. Следом за паклей в ствол дед засыпал жменю "дроби" и таким же способом "запыжевал". Несколько крупинок "дымняка" попали в отверстие трубочки с наковаленкой, поверх которой был плотно надет капсюль центробоя. Ружье оказалось заряженным так быстро и с такой ловкостью, что можно было только восхищаться. Я не упустил ни малейшей детали этого действа. Однако возникло сомнение в количестве заложенного пороха и дробового снаряда.
– Не много ли пороха, деда? Жменя – мерка неточная. А ручища у вас, вон какие, можно и ошибиться, не переборщить бы.
– Не бойся. Многими сотнями выстрелов проверено, по мне, так как раз. А удостоверюсь в твоей физической готовности, мерку специальную изготовлю, подберу заряд под твои ключицы, чтоб целыми оставались. Давай шагать, а то зайцы нас заждались.
В мгновение ока ружье очутилось на своем месте, и "учитель" начал отмеривать шаги. Я шел рядом полный сил и энергии вперед к новым ощущениям и впечатлениям. Нетронутый покров снега искрился миллионом снежинок, отражавших множество разноцветных бликов. Радуясь радужным краскам, не заметил, как дед сбавил ход. Я вырвался немного вперед, и только оклик моего наставника остановил меня.
– Топай сюда, милок. Кое-что покажу тебе. Не слишком спеши, на охоте это не всегда пользу приносит. Глянь, что это? Правильно. След косого. Ночью у самого двора капусту мерзлую объедал. Не боится злодей, хоть в боягузах главных числится. Да, голод не тетка, все страхи заставляет побороть. Смотри и запоминай. Видишь, след куда ведет. От нас к реке направился, стало быть, по нему мы и двинемся. Здесь зайчишка идет неспешно, размеренно, никто его не тревожит, ништо ему не угрожает. И мы пока можем идти спокойно.
Молча, мы вышли к реке. След, резко изменив направление, пошел к руслу. Там он протянулся по льду и вывел нас на луг с заметенными снегом кочками. Дед все также шел, не сбавляя шага. Ровная часть луга закончилась, и мы вошли в царство кочкарника. Впереди возвышалось множество холмиков, прикрытых снегом и похожих на войско, одетое в белые папахи. Идти стало труднее, ноги то вплетались в свисавшую траву, то цеплялись за невидимые под снегом кочки, то проваливались в вымерзшие рытвины. Наконец старый следопыт остановился и вполголоса принялся объяснять:
– Вишь, след двойной оказался. Стало быть, косой петлять начал, отдыхать собрался. Где-то чуточку раньше мы с тобой скидку прогавили. Конечно, место не из лучших для изучения повадок зверя, но если здесь разберешься, то на равнине читать будешь, как по писаному.
Пройдя несколько шагов в обратном направлении, я увидел примятый ком заснеженной травы и глубокий заячий след. Довольная улыбка появилась на лице деда, он поощрительно подмигнул и двинулся дальше по обнаруженному мною следу.
– Вот и вторая скидка, – прошептал дед. – Вправо забирает, к лесу поближе. Наверняка где-то рядом улегся. Иди, Вовка, вон к той березке. Как дойдешь, поворачивай и вдоль опушки леса топай. Будем готовиться к встрече с косым.
Я пробрался через кочкарник по глубокому снегу, повернул в указанном месте и, взяв за ориентир отдельно стоящую ольху, продолжал топтать снег параллельно опушке леса. Безветренная погода, едва слышный шорох рассыпающегося под ногами снега и приятное тепло от размеренной ходьбы действовали на меня успокаивающе. Я двигался, как во сне, и даже взятое дедом на изготовку ружье, его настороженный взгляд и мягкая поступь не могли оторвать меня от блаженного состояния равновесия и покоя.
Не знаю, сколько прошел я так в полном от