На овсах
о время отечественной войны в нашей деревне, что в Вологородской области, остались только женщины да мы, ребята, мужики все на фронт ушли. Зверя и птицы в наших краях водилось достаточно, да только охотиться стало некому. Начали звери озорничать: медведи – задирать коров, волки – лошадей.
И вот мы, ребятишки, у кого ружья были, принялись промышлять охотой.
Как-то в августе приходит ко мне дружок, Артуром его звали, и говорит: "Пойдем-ка сегодня в поле, посмотрим, как медведи из болотины на овсы выходят". Под вечер пошли, урочище называлось "Отумково", и выследили двоих медведей, что на овсах жировали.
На следующий день соорудили мы два лабаза и через двое суток отправились караулить. Арсенал наш состоял из Артуровой двустволки шестнадцатого калибра и моей одноствольной "двадцатки". Пройти от села нам предстояло около пяти километров, поэтому времени для обсуждения плана охоты у нас хватало. Прибыли мы на место в часа четыре после полудня и заняли свои лабазы. Устроены они были на самом краю поля, на расстояние 120-150 метров один от другого.
Сидим час, сидим, другой. Наконец стало смеркаться, и тогда я увидел, как со стороны болотины вышел большой медведь. Зверь почему-то не направился в поле, а принялся не спеша расхаживать по обочине, изредка приподнимаясь на задние лапы и принюхиваясь. У меня задрожали руки и ноги то ли от страха, то ли от возбуждения, и я, затаив дыхание, следил за ним. Потом я немного успокоился и вдруг вижу, мой медведь направляется вдоль овсов прямо к Артуру.
Просидев еще около часа я услышал выстрел, потом второй. Поворачиваюсь я в сторону выстрелов и вижу второго медведя, который вот-вот исчезнет среди кустарника. Но выстрелить я все же успел, а медведь пропал, словно под землю провалился, и больше я его не видел.
Спустя каких-то две-три минуты снова раздался дуплет со стороны Артура, следом еще один выстрел и – тишина. Я сижу, не шевелюсь, руки и ноги затекли. Через полчаса слышу, Артур зовет: "Слезай, будем сходиться!" Сошлись, ружья наперевес держим. Артур говорит: "Первый медведь ушел, а второй, по которому мы оба стреляли, ранен и, наверное, где-то недалеко лежит".
Прошли мы еще немного вперед, слышим, вроде медведь хрипит. Движемся локоть к локтю, ружья наготове и, наконец, видим – лежит медведь и башкой вертит. Артур, примерно в семидесяти метрах от зверя, выстрелил в шею, потом мы приблизились еще метров на сорок, и я тоже выстрелил. Затем минут десять постояли, пока медведь не затих, а когда подошли вплотную, зверь был уже "готов".
Артур послал меня в деревню за лошадью, а сам, забравшись на лабаз, остался караулить добычу. Как я добрался до конюшни, один бог знает. Наконец, поехал. Когда до лабаза осталось сотни две метров, я стал звать Артура. Тот отозвался, но лошадь вдруг уперлась, фыркает, не хочет идти дальше. Слез я с телеги, взял в руки уздечку и повел. Так и встретились. Когда медвежью тушу погрузили на телегу, лошадь рванулась да так резко, что мы еле успели вскочить в телегу. Медведь оказался не большой, не более восьмидесяти килограмм. В него попали все наши пули, моя первая – попала в заднюю лапу. Через несколько дней о нашей успешной охоте стало известно уже всему району...
Примерно в то же самое время в селе Аннино (в шестидесяти километрах от нас) подобная охота закончилась весьма трагически. Виктор Самсонов, не дождавшись своего брата, один отправился на засидку. Едва он приблизился к овсяному полю, как в метрах тридцати от него поднялась вдруг на дыбы медведица. (С ней были два медвежонка). Охотник вскидывает ружье и стреляет дуплетом. Медведица, пошатнувшись, обрушивается на незадачливого охотника, не успевшего перезарядить ружье, и сбивает того с ног. Чудом оставшись в живых Виктор потом рассказывал, что помнит, как медведица, взревев, вырвала с корнем молодую березу и швырнула в него. Потом снова вернулась к нему, фыркнула и рухнула замертво рядом с ним. И как раз в этот момент подбежал брат Виктора.
Эта смертельно раненая медведица содрала кожу с половины головы охотника, порвала мышцы рук, изрядно расцарапала шею. Но все же Виктор остался жив, правда, стал инвалидом второй группы.
Об этом случае в свое время писала газета "Правда", сообщалось, что таких огромных медведей в Европе ранее не добывали. Шкура этой медведицы была растянута для просушки на стене заготконторы нашего Петриневского района. А кладовщица заготконторы, Валентина, кормила обоих медвежат молоком из бутылки с соской, и те бегали за ней, как за матерью. Я же после этого случая со своей "двадцаткой" переключился на зайцев, лисиц, тетеревов и рябчиков.
Медведь-музыкант
о дороге от Вологды на Кириллов есть небольшая деревня, названия я не помню. Но дело не в деревне и не в названии, а в автобусной будке, возле которой иногда останавливаются междугородние и пригородные автобусы. Вот как раз в этом месте и произошла история, о которой я хотел бы рассказать.
Ранним туманным утром пришли на автобусную остановку, намериваясь уехать в город, деревенские женщины. Ну, а чтобы яснее было, не в обиду будь сказано – бабы, поскольку понятие "женщина" – слишком общее. Вот баба – дело иное. Баба – это стать, поступь, мощь, это пудов пять, как минимум, каждая.
И вот стоят они на остановке, позевывая и поеживаясь от утренней прохлады. Вдруг налетает ветерок, приподнимает занавесочку туманную. Видят товарки: сидит на противоположной стороне дороги самый настоящий медведь. Пожалуй, трудно поверить, но какая-то сверхъестественная сила в тот же миг вознесла наших баб на крышу автобусной будки. Вцепились они друг в дружку, дрожат от страха: что стоит ему, кровожадному, на крыше с ними расправиться. Тут солнце проклюнулось, погнало туман по ложбинам, очистило перспективу. Вновь медведь на той стороне проявился – огромный, страшный и рукой до него подать.
От страха бабы не успели толком рассмотреть столь поразившее их явление, потому как автобус подкатил, дверьми "пшикнул". Водитель на подножку вскочил:
– Вы че, бабы! Как вас на крышу-то угораздило вознестись?
Ни слова ни говоря, пассажирки, будто тяжелые фугасы, на землю посыпались – и мигом в салон.
– Что случилось?! – водитель аж побледнел.
– Да ты слепой, видно! – кричат подруги. – Медведь на обочине. Газуй, пока цел!
А водитель за бока схватился:
– Сами вы, курицы, слепые. Не видите разве, у медведя балалайка в лапах!
И тут его такой смех одолел, что и ехать не может. "Эту, – говорит, – скульптурную композицию третьего дня дорожники сюда завезли, чтобы все знали: остановка эта раньше называлась "Медведово" и здесь до сих пор балалайки делают".