Открытие второе
Бригадир нашей охот-бригады Юрий Палыч громко ругался с каким-то очень пузатым, но судя по всему очень важным и непременно самым главным (в своих собственных глазах) военным – не то полковником, не то подполковником, короче почти генералом. Почти генерал бил себя кулаками в грудь и щедро брызгал слюной, убеждая, Юрий Палыча в том, что наш коллектив должен немедленно покинуть это место и угодия вообще. По его словам, мы приехали на их место.
Рядом с большим военным начальником уныло перетаптывался с ноги на ногу парнишка – солдат срочной службы. Видно решили бравые вояки от трудов ратных отдохнуть и уток пострелять. А чтоб охотиться было комфортнее, прихватили с собой полевую кухню, повара и чуть не взвод солдат в качестве прислуги. Ну, там, ружье "барину" зарядить, рюмочку поднести, за уткой убитой сплавать. А ночью беречь сон будущих генералов, отгоняя от них назойливых комаров.
Так уж вышло, что вся эта братия остановилась аккурат в той самой посадочке, в которой в прошлом году праздновала открытие охоты вся наша бригада. И костер воеводы развели на том самом месте, где ровно год назад, под чутким руководством единственного и неповторимого Олега Рубана жарилась на открытом огне, а точнее непосредственно в нем, в самой серединке, свежедобытая и свежее ободранная лысуха. Та самая, которая, ровно через пять минут после начала жарки была съедена и даже, кажется вместе с костями. Ее подрумяненное, ароматное, но почему-то все еще кровившее мясо обильно запивалось водкой (а в моем случае красным вином).
То есть приехали генералы на наше место, только раньше нас. Хотя, если честно и здраво рассудить, то это такое же наше место, как и их. Место это "всехнее", как и угодья, то есть для всех. Как в детском мультфильме поется "карусель, карусель — кто успел, то и сел". Или немного не так там поется? Не помню, но суть та же. Видимо Юрий Палыч был тоже такого мнения и сказал свое последнее в этом споре слово, разом расставив все точки над "и".
— Положено стоять друг от друга на расстоянии тридцати метров, значит так и станем! Берег длинный всем места хватит! – сказал, как отрезал, развернулся и ушел распаковывать вещи.
Мне вообще нравилось, как Юрий Палыч легко мог находить решение спорных вопросов. Однажды, на открытии на зайца у него возник спор с одним охотником из серии "чей заяц". Охотник истово доказывал, что заяц упал именно после его выстрела. Бригадир молча отошел в сторону, быстро и сноровисто содрал с зайца шкуру. Заяц был бит с левого боку, то есть со стороны Юрий Палыча, а с правого боку (оппонент бригадира стрелял именно с той стороны) входных отверстий от дроби не было вообще. То есть абсолютно.
Одно из наставлений Юрий Палыча, которое он давал молодым охотникам на открытии на зайца, мне запомнилось особенно:
— Дичь, она видит х..во! — с жаром объяснял он стрелку "на номере", который выпустил зайца. – Видишь, что заяц на тебя идет – прижмись к дереву и не шевелись! Он тогда тебе прямо под ноги прибежит и… — а дальше перечислялись возможные действия зайца, причем перечесление єто сопровождалось ненормативной лексикой. Впрочем, я отвлекся.
Итак, разбили мы лагерь не очень далеко от прошлогоднего места. Хоть не в тени деревьев, но около очень живописной скирды соломы, испещренной мышиными норами. Я был откомандирован к реке за водой для традиционной ухи. Рыбу для ухи, как всегда привез с собой Рубан. Он ее и чистил, весело рассказывая очередную, несомненно, абсолютно правдивую историю.
Костер разгорался, стол накрывался, и в воздухе стояла атмосфера праздника. Праздника, которого нет на календарях, но который ежегодно отмечают во всех уголках нашей необъятной родины сотни тысяч молодых и не очень, самых разных мужиков, дедов и совсем зеленых еще пацанов, вроде меня, все те, кто раз и навсегда по самые уши втрескался в рыжую озорную девку по имени Охота. И пусть до хрипоты, до полной потери голоса, до кровавой рвоты дерут глотки псевдоученые "защитники" животных, всевозможные "зеленые", "гринписовцы" и прочие бездельники, доказывая, что охота аморальна, что это пережиток прошлого и тому подобную ерунду, я говорю – охота была, есть и будет! Не вытравить эту страсть из наших душ, каленым железом не выжечь. Особенно из души славя