По моим представлениям собачье общество довольно разнообразно по своей структуре. Я имею в виду не разнообразие пород, а, как бы это назвать поточнее, образ жизни что ли или "социальное" положение. Хотя образ жизни собаки полностью зависит именно от чистоты ее породы. Чистопородные собаки живут в домах и квартирах со своими хозяевами, это холеные, никогда не знавшие чувства голода создания. Многие из них участвуют в собачьих выставках, нередко получают медали, занимая чемпионские места.Такие собаки являются настоящей гордостью своих хозяев.

За ними идут беспородные или, как их еще называют, дворовые или дворняги, хотя нарекать таким образом собак было бы не совсем верно. Они тоже живут с человеком и охраняют его усадьбу. Хозяева, посвятив их в "рыцари" двора, надели им на шею цепь, другой конец которой привязали к будке. Эти, хоть и сыты, зарабатывают свой хлеб неся круглосуточную караульную службу, а не пролеживая диваны, как первые.

Я не упоминаю здесь о настоящих работягах, тех собаках, которые, помогая человеку, пасут стада или вместе с охотником в полях и лесах нелегким трудом добывают дичь.

Но в собачьем обществе есть и голытьба — настоящие бездомные, живущие совсем рядом с человеком, но абсолютно отдельно от него. На долю этой голытьбы выпало испытать в своей жизни лишения, тяготы и даже гонения. Живут они, как и их дикие родственники волки, стаями, но в то же время совершенно одиноко. Готовы в любой момент сообща защитить от притязаний сородичей свою территорию, постоять лично за себя или в нужный момент ретироваться под давлением более сильного противника. Среди такой голытьбы, — в основном, собаки, рожденные под железнодорожными платформами, на задворках базаров, на мусорниках. Это псы, выжившие в трудных условиях и прошедшие жестокий естественный отбор, приспособившиеся к суровым условиям окружающей реальности. Но в эту когорту иногда попадают собаки, по тем или иным причинам лишившиеся своих хозяев. Конечно, в большинстве таких случаев вина лежит полностью на людях.

Вот о таком псе я и хочу вам рассказать, потому что его благородный характер заслуживает этого. Именно такой характер не позволил ему опуститься до уровня бродячих шавок. Попал он к нам в дом совершенно случайно, теща пожалела красивого пса и привела его к нам. Но лучше начать с самого начала, с того момента, когда я увидел его впервые.

Как-то летом, возвращаясь с работы, я увидел на улице довольно большую собаку с гладкой белой шерстью и черной, сразу бросающейся в глаза на белом фоне, мочкой носа. Это был крупный кобель с хорошей фигурой и стройными ногами. Ростом он был значительно выше овчарки. На улице пес бегал с детьми и откликался на кличку Дик. По его поведению и отношению к детям сразу можно было догадаться, что это очень дружелюбная собака. После того вечера я довольно часто встречал Дика на нашей улице. От своего сына я узнал, что это бездомный пес, которого сделали таким его бывшие хозяева, выгнав собаку на улицу. Все знают, что собака, выросшая в семье обычно становится хорошим другом, членом семьи, правда без права голоса, несмотря на то, что свой голос — лай — подает довольно часто. Поэтому мне всегда непонятно, как люди могут таким жестоким образом избавляться от своих верных друзей, которые по-своему переживают разлуку. Приглядываясь к Дику на улице, можно было заметить, какой грустью светились его глаза.

И вот однажды вечером, придя с работы, я увидел Дика в нашем дворе, где в это время находились жена и сыновья. Дику сказали, что пришел свой, но он и сам по поведению людей понял, что я не чужой. Знакомясь со мной, он обнюхал меня и ткнулся своим большим носом в мою руку. Жить его пустили в дом, предоставив возможность самому определить свое место.

В тот же день, когда, уже управившись со всеми домашними делами, я отдыхал в кресле у телевизора, ко мне подошел Дик, с любопытством заглянул мне в глаза и, видимо поняв, что я против него ничего не имею, положил свою голову мне на колено, глядя на меня изподлобья снизу вверх. Я погладил его по голове, приговаривая: "Дик хороший. Дик хорошая собака". Не знаю что, но что-то произошло в душе Дика, у него на глаза навернулись слезы. Было как-то странно и больно смотреть на такую большую и сильную собаку с влажными, полными слез глазами. Через какое-то время, словно опомнившись от своей минутной слабости, он отвел глаза в сторону, но вместе с тем сильнее прижал морду к моему колену. После этого он лег на пол у моих ног и затих.

Я в первый раз не обратил внимания, сколько времени он пролежал рядом со мной, но через несколько дней я заметил, что как только я сажусь в кресло, — Дик располагается рядом на полу. Иногда я похлопывал его по широкой шее и прижимал его голову к своей ноге.

Интересно, что во дворе Дик ходил аккуратно, как человек. Ни разу не ступил лапой на грядки, а если и проходил за кем-нибудь по огороду, то шел только по тропинке между грядок.

О всех визитах гостей к нам первым докладывал Дик, а его громкий басистый, хотя и совсем беззлобный, лай останавливал пришедших. Но лай этот предназначен был не им, а нам, потому что при этом Дик поворачивал голову в сторону дома, как будто оповещая хозяев, что к ним пришли. Большой, на вид грозный и громко лающий, пес первое время удерживал наших знакомых от лишних посещений. Один мой близкий приятель в ответ на вопрос: "Почему не заходишь?" ссылался на грозного пса у нас во дворе. Поверив моим словам о добродушии Дика и убедившись в этом лично, стал заходить во двор без страха, но все равно без особой охоты. А причиной тому было именно добродушие Дика. Вызвав меня из дому, Дик подбегал к моему другу и тыкался ему в руку своим большим влажным носом. А приятель мой, военнослужащий, был большой аккуратист, всегда ходил в форме с иголочки, старался ее не пачкать и вообще ревностно следил за своим внешним видом. Неудивительно, что ласки пса, которые могли испачкать форму, ему не нравились. "Не зайду, — говорил он, — опять меня Дик обслюнявит".

Все поведение Дика говорило о его пытливом уме и искреннем добродушии. Он отлично понимал, что мои друзья — его друзья, поэтому относиться к ним надо по-дружески.

Мы с Диком часто гуляли вдоль реки, доходили до шлюза, а перейдя его, попадали на опушку леса. Я сначала не понимал, почему Дик всегда идет позади меня. Не впереди, не сбоку, а именно сзади, почти уткнувшись носом в мои пятки. Первое время я пробовал было, приласкав, вести его рядом, но после ласк Дик упорно возвращался на свое место.

Как раз в то время я с удовольствием читал книгу канадского биолога Фарли Моуэла "Не кричи, волки", в которой он рассказывал о своих наблюдения за повадками одной волчьей семьи в канадской тундре. Это замечательная книга. Моуэл, будучи не только талантливым биологом, но и психологом, очень близко познакомился с жизнью волков, подметил много тонкостей в их взаимоотношениях и помог по- новому взглянуть на этого серого хищника. Он писал, что на охоту стаю уводил или вожак, или волчица мать, а уже за ними, растянувшись в цепочку согласно неписаному правилу, выстраивались все остальные и каждый хорошо знал свое место.

Выходит, что Дик строго соблюдал этот закон. Меня он считал главным и себя в нашей "стае" ставил ниже по значению, а значит не имел права идти впереди или рядом.

Дик не только жил этим правилом сам, он старался и других, себе подобных, приучить к нему. Он считал, что в стае должен быть порядок, каждый должен знать свое место, подчиняться вышестоящему. В суровых природных условиях из Дика мог бы выйти хороший вожак, для этого у него были и необходимая физическая сила, и достаточно сообразительности, а его справедливость и добродушие снискали бы ему заслуженное уважение собратьев.

О том, что Дик старался научить порядку других, свидетельствует такой факт. К тому времени я, решил обзавестись охотничьей собакой, и у нас в доме появился спаниель по кличке Джой. Быстро пролетело время ее младенчества и подошла пора занятий в поле. Тренироваться мы выходили на пойму реки Ирпень. Первое время нас сопровождал Дик, ревности особо он не проявлял, но как только я начинал работать с Джой, он молча оттеснял ее и становился на ее место. Заниматься было невозможно.

Даже, если мы умудрялись уйти незамеченными, он находил нас по следам. При появлении Дика наши занятия, конечно же, заканчивались, и мы втроем просто гуляли.

Джой, тогда еще подросток, открывала для себя мир природы, поднимала на крыло трясогузок, подпрыгивала за бабочками, вела себя, подобно ребенку, радуясь свободе и новым впечатлениям. Но, когда она пыталась пойти рядом со мной или забежать вперед, тем самым обгоняя идущего следом Дика, он резко присекал такое вопиющее нарушение дисциплины. Рычание и выпады в сторону Джой с клацаньем зубами должны были, по его мнению, ставить непослушную на свое место и учить уважать старших, стоящих в собачьем табеле о рангах выше ее.

На первых порах я не понимал такой агрессивности Дика по отношению к Джой, но вскоре, разобравшись в его поведении, уже не трогал "блюстителя порядка" и для занятий с Джой старался выходить на прогулку без него.

Общение с Диком, как с собакой, было легким и контактным. Он прекрасно понимал людей, разбирался в их поведении и чувствовал настроение. С ним было интересно общаться и наблюдать за ним. Удивительно, как в обычном беспородном псе смогли так органично соединиться безупречная фигура, неожиданный, чисто-белый окрас, покладистый характер, очень высокий интеллект собаки и любовь к детям, к которым он всегда относился с особой деликатностью. Ведя бездомную жизнь, он не растерял всех своих достоинств и таких замечательных внутренних качеств, а в новом коллективе стал великолепным товарищем, снискавшим наше уважение.

Вот какими могут быть даже обычные дворняги.

Присмотритесь хорошенько к бездомным псам, бродящим по улице, и вы непременно увидите, что каждый из них имеет свои привычки, свой характер. Ведь по внешнему виду и взгляду собаки часто можно определить уровень ее интеллекта, уяснить для себя самого, с чего именно можно начинать общение с ней.